Мы против вас

– Ты знаешь, кто я. Моего младшего брата Видара закрыли, но теперь вдруг выпускают. Я не понял почему, но потом вдруг услышал, что новый тренер «Бьорнстад-Хоккея» хочет поставить его вратарем. Ни один хоккейный клуб не смог бы вытащить моего брата из больницы тюремного типа. А политик – может!

– К сожалению, я не понимаю, о чем ты. – Пульс у Ричарда Тео пустился вскачь, но голос оставался спокойным.

Какое-то время Теему мрачно рассматривал собеседника, потом отступил назад, давая Тео вдохнуть, и предостерегающе поднял палец, давая понять, что собирать информацию в Бьорнстаде умеет не только Тео:

– Мать получила письмо из управления муниципального жилья. Моему брату дали квартиру. Мы проверили, кто сделал заявку. Ты.

Ричард Тео смиренно кивнул:

– Моя работа – помогать жителям коммуны. Все жители…

Конечно, электронный адрес Ричарда в базе данных управления мог оказаться случайно. Или он сам мог отправить туда сообщение с таким расчетом, что Теему его вскоре обнаружит. В конце концов, в этой конторе работает подружка его приятеля Плотника.

– Не с тем человеком ты в игры играешь! – прошипел Теему. – Что тебе надо от моей семьи?

Ричард Тео мужественно прикинулся дурачком.

– Я не из тех, кто о чем-то просит. Особенно у людей из этой… как вы называетесь – Группировка?

– Что за группировка?

Теему даже в лице не изменился, наупражнявшись за столько лет в показном равнодушии. Политика это впечатлило. Он вскинул руки:

– Сдаюсь! Я знаю, кто ты. И надеюсь, что мы с тобой станем друзьями.

– Почему?

– Потому что мы с тобой похожи. Мы далеко не всегда делаем, что нам хочется, мы делаем то, что должны делать. Журналисты изображают меня опасным злодеем лишь потому, что я не всегда соблюдаю правила, которые придумала правящая элита, чтобы мешать людям вроде меня делать дело. Ты не узнал в этом описании себя?

– Твой костюм стоит как месячная зарплата нормального человека. – Теему сплюнул.

Ричард принял его слова к сведению.

– Ты не злодей, Теему. Ты заботишься о друзьях, о своей семье, хочешь лучшей жизни для младшего брата. Ведь так?

Теему не мигая смотрел на него:

– Давай к делу.

– Дело вот в чем: у меня нет иллюзий насчет того, как устроено общество. У тебя тоже. Мы принадлежим к разным группам, мы разные люди, но свои интересы мы соблюдаем одинаково.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

Политик позволил себе улыбнуться:

– Может быть. Но в детстве я часто смотрел ужастики и усвоил, что страшнее всего чудовище бывает за секунду до того, как его увидят. Наше воображение умеет напугать нас гораздо больше, чем реальные факты. Думаю, ты сколотил Группировку по тому же принципу. Вас не так много, как всем кажется. Ты позволяешь людям считать вас страшнее, чем вы есть на самом деле.

Теему опустил брови – единственное движение, которое он себе позволил.

– Нет никакой группировки.

– Конечно-конечно, – самоуверенно заверил политик. – Но друзья нужны всем. Потому что друзья помогают друг другу.

– Чем?

В голосе Ричарда Тео послышалась вкрадчивость:

– Вспомни про трибуну со стоячими местами.

* * *

Лео шел через Бьорнстад сам не зная куда. Из-за отеков и синяков идти быстро не получалось, но нужно было двигаться, нужно было выйти на ночной воздух, чтобы доказать себе: он не боится.

Сначала Лео направился к Холму, к дому Вильяма Лита – ребенок, который обжегся о плиту, но которого так и тянет снова ее потрогать. Однако дома на Холме стояли тихие и темные, и Лео повернул к центру. Возле бара «Шкура» курили какие-то мужчины, среди них – Паук и Плотник. Лео стоял в тени, повторяя их движения, он сам закурил, пытаясь затягиваться и выдыхать дым, как они. Может быть, двенадцатилетний человек надеялся, что если выглядеть, как те мужчины, то можно стать их подобием: человеком, с которым шутки плохи.

* * *

Слова «трибуна со стоячими местами» Ричард Тео произнес без тени самодовольства. Хотя они в одно мгновение позволили ему добиться абсолютного внимания Теему.

– Что еще за… трибуна со стоячими местами? – спросил тот, словно и правда в первый раз о ней услышал.

Ричард Тео позволил себе потянуть с ответом.

– Ходят слухи, что новый спонсор хочет ее снести.

Маска Теему дала трещину, сквозь которую засветилась ненависть.

– Если Петер Андерсон ТРОНЕТ нашу трибуну, ему… – Он злобно осекся.

Политик заботливо повторил:

– Я уже говорил: я хочу стать твоим другом.

– Почему?

Ричард Тео наконец перешел к делу:

– Потому что весной члены «Бьорнстад-Хоккея» решали, останется ли Петер Андерсон спортивным директором, и ты устроил так, что он победил. Я политик. И могу по достоинству оценить человека, который может заставить других голосовать, как ему надо.

Теему скептически прищурился.

– Ты хочешь убедить Петера не трогать трибуну?

– Нет, – беспечно солгал политик. – Петер отказывается слушать людей из администрации. Отказывается вообще кого-либо слушать. Он хочет прибрать к рукам всю власть над клубом. Но я могу поговорить с новыми спонсорами. Они разумные люди, они поймут ценность… группы поддержки. Вы ведь группа поддержки?

Теему раздумчиво покусал щеки.

– И что будет с Петером?