Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

участия в официальных соревнованиях всегда отказывался, хотя и мог бы

добиться серьезных результатов: “.А зачем?... И так обойдусь…”

..Жизнь старой казачьей семьи в небольшом доме в середине века

протекала, кажется, удивительно спокойно - без видимых потрясений и

горестей. ”.Все вместе... Все наладилось”, - говорила мама, радуясь

успехам своих взрослых детей... Но она ошибалась: старшего и младшего

сына ждали неизвестные дороги и новые испытания...

268

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Р О Д И Т Е Л И И Д Е Т И - В СЛОЖНОМ М И Р Е

.

269

Рассказать историю семейной жизни на протяжении нескольких

десятилетий - задача, как выяснилось, необычайно сложная и трудная.

И

вряд

ли

выполнимая

в

полной

мере..

Хронологическая

последовательность событий (помимо моего желания) нередко нарушается.

Да и возможна ли ее соблюдать, если жизнь в нашем доме развивалась

противоречиво?.. Одни события - радовали, приносили семье нечто

душевно светлое и интересное, другие - причиняли боль и заставляли

думать о печальных и тяжелых последствиях и т. д... .

1

270

Все члены нашей большой семьи (как того хотела мама) в середине

50-х годов оказались рядом, хотя и в разных районах города. Родители и

дети поддерживали теплые, сердечные отношения друг с другом, часто

встречались в родном доме и чувствовали себя единым, сплоченным

“родом”..

Шура и зять, “снимавшие” небольшой дом на общем (как говорила

сестра) дворе, надеялись стать в будущем владельцами “отдельного”

хозяйства...Обязательно с небольшим огородом и садом - во дворе. Пока

же их очередное временное “владение” выглядело как убогое и ветхое

жилище: невысокое здание, два небольших окна едва - едва

поднимавшиеся над тротуаром, грязный двор и пр. Сестра болезненно

относилась к беспорядку, “украшавшему” территорию рядом с домом. Она

не раз требовательно разговаривала с соседом, объясняла ему простые

бытовые правила в условиях, когда люди живут рядом. Но ее просьбы -

рекомендации хозяин стоящего рядом дома как будто не слышал: он не

хотел принимать участия в “грязных” работах (особенно весной и осенью)

по поддержанию порядка на общей территории.

... Мы (Оля и я) повторили “квартирный” путь, не раз пройденный

Шурой... Я был убежден в том, что следует самостоятельно строить свою

семейную жизнь: “Зачем ютиться в такой тесноте, какая в родном доме?..”

Мои слова, помнится, вызывали обиду и раздражение отца,

стремившегося сохранить “старые порядки” в семье...Молодые,

энергичные, нежно любящие друг друга, мы тогда довольно спокойно

относились к бытовым трудностям в нашей жизни. Воспитанные на

советской художественной литературе, оба верили, что ожидаемое нами

“будущее - светло и прекрасно..” Для нас, не знавших многие стороны

современной жизни, эта книжная фраза звучала как обещание успехов и

радостей.....

Небольшая темная комната с узкими окнами нас тогда полностью

“устраивала”: недалеко находились институт, училище и квартира

родителей Оли (она каждый день бывала у них). Я часто задержался в

студенческой аудитории, на заседаниях кафедры или факультетских

собраниях... Мы не беспокоились о своей маленькой дочке: за ней

присматривала и ухаживала опытная пожилая женщина ( дальняя

родственница Оли). .

После защиты диссертации, воодушевленный успехом, обрадованный

известием из ВАКа (теперь - кандидат наук!..), с несколько загадочным и

непонятным душевным напряжением я вновь привыкал не только к

занятиям в студенческой аудитории, но и к коллегам по кафедре -

недавним моим учителям. Общение с ними в первые годы работы было для

меня психологически непривычным. Не совсем уверенно, с трудом

271

преодолевая “комплексы” студенческих лет, чувствовал себя на заседаниях

кафедры, когда принимал участие в обсуждении конкретных “рабочих”

вопросов, говорил о серьезном и нужном для “ учебного процесса”

(прежде всего - научная литература, учебные пособия, литературные

журналы и пр.). И было тяжело( мне самому тяжело) сразу понять, кто - я::

то ли хорошо подготовленный старый студент, то ли, хотя и молодой, но

настоящий, как и мои учителя, преподаватель института...

С некоторым удивлением открывал ранее неизвестный мне мир

кафедры и определял ( если можно так сказать) уровень

профессиональных, историко - литературных знаний и педагогического

опыта ее членов . Они (так казалось мне тогда ) несколько отличались от

тех, к которым я успел привыкнуть в ленинградском университете. И мне

становилось понятно, почему я часто вспоминаю свое недавнее прошлое:

как увлеченно, даже азартно читал лекции Г. П. Макогоненко, спокойно и

доказательно проводил семинар И. П. Лапицкий, тонко анализировал

пушкинские строки Б. В. Томашевский, обстоятельно рассказывал о

старых литературных памятниках И. П. Еремин. Я как вузовский лектор