Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…

О каких правах человека еще не писал? О праве на отдых, на оплачиваемый гарантированный отпуск. Разные были отпуска у разных профессий. Для школьных учителей и вузовских преподавателей – сорок восемь рабочих дней. Фактически два месяца.

Как мы отдыхали, – я уже написал подробно в главе «Время летних отпусков».

Писал и о бесплатных или с минимальной оплатой путевках в пансионаты, дома отдыха, на туристические базы. Их тоже можно было получить в профсоюзном комитете или приобрести за наличный расчет непосредственно в здравнице.

Возьмем худший вариант: в профсоюзе путевок не оказалось. И тогда – покупаем в здравнице. Стоимость одной путевки в дом отдыха, в зависимости от категории, была пятьдесят – восемьдесят рублей на двадцать четыре дня; соответственно – трех путевок – 150–180 рублей, а самых дорогих – 240.

Зарплата у нас, двух доцентов, составляла в общей сложности 640 рублей в месяц. Поскольку отпуск был двухмесячным, то при уходе в отпуск у нас набиралась 1280 рублей. Так что взять из этой суммы 150 или даже 240 рублей на оплату трех путевок было вполне возможно. Отпускные позволяли нам, находясь в отпуске, посещать театры: билет стоил примерно два-три рубля; бывать на стадионах: стоимость билета составляла рубль-полтора; участвовать в экскурсиях – цена билета была вообще копеечной.

При таком раскладе оставались деньги на приобретение необходимой одежды, обуви и прочего. И не только. Оставалась необходимая сумма на после-отпускной месяц до первой зарплаты. На «прозапас», на всякий случай.

Не только в здравницах Черноморья, но и во многих пансионатах и домах отдыха Подмосковья, в других местах отдыхали мы всей семьей…

Есть что вспомнить. Есть чем гордиться. Есть о чем сожалеть. Ведь всё это теперь только в памяти.

Видимо, всё же здесь уместно сказать о том, что доцентские ставки к нам с Ниной Тимофеевной пришли после многих трудных лет. Я стал доцентом с окладом 320 рублей в месяц в 1971 году, на сорок пятом году жизни. А супруга – в 1981-м, за десять лет до конца советской эпохи.

Начинали же, если говорить о вузовской зарплате, – со ста двадцати рублей. И только вследствие многолетнего, упорного, самозабвенного научного труда добились высокой доцентской ставки. И только тогда наш совокупный месячный доход составил 640 рублей…

Гонорары за изданные книги пришли тоже только четверть века спустя после моего подступа к научным исследованиям. Сумма в 23 тысячи рублей объявилась на моей сберегательной книжке только в 1987 году, практически в последний год жизни, который можно условно, с большой натяжкой еще называть советской. Дальше начался катастрофический обвал, уготовленный горбачевско-ельцинскими иудами-предателями, палачами и душителями советского народа, разрушителями советской державы.

Спустя четыре года эта моя «гонорарная сумма», хранившаяся в государственной сберегательной кассе, условно равная трем 3-комнатным квартирам, была бандитски отнята у меня «отцом российской демократии» Ельциным и его подручными – гайдарами, чубайсами и прочими бурбулисами…

То, чего я достиг к своему 60-летию, было в одно мгновение отнято у меня воровским образом. Иначе, как циничной издевкой, можно назвать факт возврата мне, спустя полтора десятилетия, 23 тысяч рублей, фактическая стоимость которых по «ново-русским» временам, соответствует, по меньшей мере, 23 миллионам. Именно такая сумма необходима в настоящее время для приобретения трех 3-комнатных квартир.

Такая вот получилась грустная история.

Какими же прозвищами после этого можно назвать нынешний режим, нынешнюю власть? Разве не криминальными?..

Вернусь, однако, к сюжету главы.

Нет, не всё я еще сказал о праве на отдых, гарантированный Советской Конституцией, Советской властью. Случись любая беда, – всегда были уверены, что не пропадем.

Скажу о своей беде. Вместе с «заморской» пшеницей или каким-то другим зерном заокеанские импортеры «подарили» нам амброзию – ядовитый сорняк, который не только забивает культурные посевы и посадки, но и очень сильно отражается на здоровье человека. Достаточно надышаться пыльцой амброзии во время ее цветения, и можно получить трудно излечимую (а тогда и вообще неизлечимую) жестокую болезнь – аллергию на амброзию.

Сотни тысяч кубанцев страдали от неё. Она поражала все дыхательные пути. С распухшим неузнаваемым лицом, с жестоким непрерывным чихом, со слезоточащими глазами, надо было, чтобы не погибнуть, бежать подальше в северные районы, куда амброзия не дошла.

Мне тоже пришлось испытать не себе эту жесточайшую напасть. Но и тут на помощь приходила бесплатная медицина.

Человеку, страдающему аллергией на амброзию, по заключению медицинской комиссии, давали дополнительный оплачиваемый отпуск на месяц, а то и больше, пока осенние дожди не очистят воздух от амброзийной пыльцы…

Эта забота Советского государства воспринималась как само собой. А как же еще? Мы, советские люди, даже подумать не могли, что может быть по-другому.