Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…

«Надо отдать должное Горбачеву: он всегда окружал себя теми людьми, которые были ему необходимы именно в данный отрезок времени. Тогда, в полном надежд 85-м, ему требовались думающие, не страшащиеся перемен.

Но одновременно в этом человеке жило дьявольское свойство предавать. Это свойство, на мой взгляд, является органической частью его натуры. Он предавал не только идеалы, во имя которых мы пошли за ним, верили ему, кстати, как и весь народ в то время, но он по-иезуитски предавал своих соратников. Наступал час – и он выбрасывал их, как отработанный материл.

Все соратники „раннего“ Горбачева через несколько лет один за другим были устранены им с партийной или государственной арены. Все они уходили с различными политическими ярлыками. Благо в его ближайшем окружении были люди, умеющие их навешивать. Генсеку же продлялось историческое время – как оказалось, для ликвидации партии, разрушения страны и для устранения деятелей, противостоящих таким целям и действиям». (Н. И. Рыжков. «Десять лет великих потрясений». М. 1996, с. 77).

В самый раз сказать здесь еще об одной «знаковой» (а вернее, роковой) «находке» Горбачева, – о выдвижении на «видное место» Ельцина. Эта акция была осуществлена при активном участии Е. К. Лигачева. Впоследствии Егор Кузьмич называет эту «инициативу» «своей самой главной ошибкой». Будет признавать и каяться. Но публично свое негодование по поводу начавшихся политических «завихрений» Ельцина ограничит одной звонкой и в равной мере наивной панибратской репликой: «Борис, ты не прав!» – Словно речь шла о каком-то «пустячке»… – неверном пассе на футбольном поле. Неужели Егор Кузьмич полагал, что этой фразой можно образумить уже «закусившего удила» Ельцина?

О том, как происходило «вознесение» Ельцина, рассказывает Н. И. Рыжков:

«…Как ни парадоксально, но первую скрипку здесь сыграл Лигачев. Именно он настоял на переходе в Москву своего будущего злейшего и непримиримого врага. Став секретарем ЦК и занимаясь партийными кадрами, Лигачев посетил Свердловск. Ему очень понравился энергичный секретарь обкома КПСС, и по приезде он настойчиво, со свойственной ему напористостью начал убеждать, что именно такой тип руководителей необходим для перестройки. Безусловно, он убедил в первую очередь Черненко и Горбачева. Со мной, да и с другими секретарями ЦК, по этому поводу никто не советовался. Я часто задаю себе вопрос, почему так произошло? Почему именно Егор Кузьмич стал инициатором перевода Ельцина в Москву и сумел вывести его на всесоюзную орбиту? Думаю, потому, что в их характерах много общих черт. И, как одноименные заряды, они обязаны были рано или поздно оттолкнуться друг от друга. Так оно и произошло.

После любых общественных потрясений и государственных катаклизмов мы часто спрашиваем себя и других, а что было бы, если бы… Был бы период так называемого застоя, если бы Брежнев ушел в 75-м, и была бы перестройка, о которой сейчас идет речь, если бы не Горбачев встал во главе партии? Что было бы с Советским Союзом, если бы Ельцин остался на Урале? О роли личности в истории написано немало теоретических трудов, начиная с древних философов. Об этом писали и основатели марксизма, народники, великое множество известных и безвестных авторов. По-моему, последние полтора-два десятка лет нашей истории дали более чем выразительный материал для анализа и новых выводов философам и социологам…

Но возвратимся в 85 год. Как-то поздним вечером раздался звонок прямого телефона Генсека (я еще работал в ЦК). Он попросил срочно зайти к нему, и через несколько минут я был уже у него. По кабинету ходили, что-то обсуждая, Горбачев и Лигачев. По первым же фразам я понял, что речь идет о смене Гришина.

– Ты ведь знаешь, что настало время укрепить руководство столицы. Мы с Егором сейчас обсуждаем возможную кандидатуру на пост первого секретаря Московского городского комитета. Хотели бы посоветоваться с тобой, – начал Горбачев.

– Я надеюсь, что у вас есть уже предложения?

– Да. Нам нужен туда крепкий и боевой товарищ. Наше мнение с Егором Кузьмичом, что это должен быть Ельцин. Ты его знаешь, твое мнение?