Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…

XXVII съезд определил пути дальнейшего движения нашей страны на основе совершенствования всех сторон ее развития.

Столь же справедливы были и высокие оценки самого XXVII съезда партии: „Съезд оправдал ожидание партии и народа. Подтвердились слова Ленина, что самая верная политика – принципиальная… Съезд раскрыл потенциал социализма. Теперь – реализация решений… Браться за планы 1986 года и пятилетки в целом. Если проиграем пятилетку, то проиграем борьбу за социализм, за умы людей, за авторитет партии, страны“.

Под впечатлением решений XXVII съезда КПСС Н. И. Рыжков впоследствии напишет:

„Партия – это многие миллионы людей, пришедших в неё с высокими помыслами, с чистыми руками, с горячим желанием сделать всё возможное для счастья народа, для расцвета Родины“. (Н. И. Рыжков. „Десять лет великих потрясений“. М. 1996, с. 123).

Находясь каждодневно в народной гуще, встречаясь в самых различных аудиториях с людьми разных возрастов и профессий, рассказывая им о накопившихся проблемах и путях их решения, определенных XXVII съездом, я чувствовал хорошее настроение и готовность советских людей активно включиться в осуществление сложных, но чрезвычайно важных задач, стоящих перед страной.

Основательно изучив документы XXVII съезда КПСС, я с радостью откликнулся на просьбу крайкома КПСС и краевой организации Общества „Знание“ и подготовил три брошюры – научно методические материалы в помощь лекторам и пропагандистам, партийно-хозяйственному активу края: об Уставе и Программе КПСС, а также о кадровой политике.

…Однако очень скоро окажется, что решениям съезда не суждено было обрести реальность. Об этом В. И. Воротников справедливо пишет:

„Идеи того съезда (по основным стратегическим направлениям) исправлялись, переиначивались, искажались, как в экономике, так и в политике. Как во внутренней политике, так и во внешней; в международных вопросах“.

По существу, если говорить прямо, то решения XXVII съезда КПСС вскоре были отброшены, а на вооружение взята прозападная буржуазно-демократическая идеология общественного развития.

Внешние и внутренние вдохновители и организаторы такой „перестройки“, воздействуя на общественное мнение, на партию… сумели переломить исторически оправданный путь социалистического развития страны». (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 108).

Но в 1986 году, в советском обществе еще не вскипела антисоциалистическая, антикоммунистическая волна, а отдельные всплески недовольства безболезненно растворялись в благожелательной атмосфере. Это укрепляло надежду, что в партии и в стране достаточно сил для преодоления создавшихся трудностей и разрешения назревших проблем…

Трагедия планетарного масштаба

XXVII съезд КПСС закончился в начале марта 1986 года. А 26 апреля, в субботу, в один час двадцать три минуты ночи произошло страшное ЧП на Чернобыльской атомной электростанции: на четвертом блоке, в реакторе произошел мощный взрыв, после чего начался пожар.

Председателю Совета Министров СССР Н. И. Рыжкову рано утром сообщил об этом министр энергетики СССР Анатолий Майорец:

«Взрыв в реакторе – это было страшно. Пожар в реакторе – ещё страшнее, – со знанием дела пишет Н. И. Рыжков. – Ночной кодовый сигнал со станции гласил: „один, два, три, четыре“. Эти цифры означали все виды опасности: ядерную, радиационную, пожарную, взрывную. Последствия ближайшие и отдаленные предсказать было невозможно». (Н. И. Рыжков. «Десять лет великих потрясений». М. 1996. с. 163.)

В 11 часов утра того же дня Н. И. Рыжков подписал постановление Совета Министров СССР о создании правительственной комиссии, в состав которой вошли ученые – атомщики, реактивщики, химики, медики, другие специалисты. Возглавил её заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель Бюро по топливно-энергетическому комплексу Борис Евдокимович Щербина. Его отыскали по телефону на газопромыслах в Оренбургской области. Передали распоряжение Н.И Рыжкова – срочно вылететь в Москву, где на Внуковском аэродроме его будут ждать члены комиссии, и сразу – в Чернобыль. В 16.00 того же трагического дня спецрейс ушел в Киев.

С комиссией улетел и крупнейший ученый-атомщик академик Валерий Алексеевич Легасов. Впоследствии он надиктует на магнитную пленку:

«…Мне тогда и в голову не приходило, что мы двигались навстречу событию планетарного масштаба, событию, которое, видимо, войдет навечно в историю человечества, как низвержение печально знаменитых вулканов, гибель Помпеи или что-нибудь близкое к этому». (Цитирую по книге Н. И. Рыжкова: «Десять лет великих потрясений». М. 1996. с 165).

Комиссия прибыла в Чернобыль около восьми вечера. Почти в полночь Щербина рассказал по телефону Н. И. Рыжкову о случившемся: