Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…

Самое время сказать мне об одном важном стимуле, который «агитировал» Колю за учебу в МГУ. У подножия Ленинских гор – «Лужники» – главный стадион страны. На его футбольном поле проходили все «домашние» игры московского «Спартака»; там же, во Дворце спорта, играл хоккейный «Спартак» – наши «семейные» любимые команды. Уже ряд лет, начиная с 1962 года, мы ежегодно всем КИНО выезжали во время отпусков и Колиных каникул в Москву или в ближнее Подмосковье, чтобы радоваться победам и разделять горечь поражений спартаковских команд. Для нас это было не просто интересное зрелище. Их игры приносили огромное вдохновение, создавали превосходное настроение, рождали чувство, которое очень точно передает замечательная песня:

Мы преданы единственной команде,
Команде, без которой нам не жить…

К тому времени я уже был хорошо знаком с родоначальником и главным наставником футбольного «Спартака», легендарным патриархом советского футбола Николаем Петровичем Старостиным; с центральным нападающим первой пятерки хоккейного «Спартака», ставшим впоследствии и его играющим тренером, – великолепным и неподражаемым Вячеславом Старшиновым.

…Безусловно, учеба в МГУ открывала для Коли круглогодичные возможности быть «лицом к лицу» с любимыми командами. А это – не просто интерес, не только отдых, не только вдохновение, но и разумное времяпрепровождение. Помешать посещению спартаковских игр – футбольных и хоккейных, – «отвлечь» от них было не под силу никаким другим увлечениям.

Да, мы были и остались на всю жизнь спартаковскими «фанатами» в самом лучшем смысле этого слова. Но наш фанатизм не имеет ничего общего с безрассудством и беспределом, которым отмечается «около-футбольный» криминал. Да, мы тоже всегда с безграничным упоением, вместе с многочисленной армией спартаковских болельщиков, во «всю глотку» горланили: «В Союзе нет еще пока команды лучше „Спартака“». Но это – в унисон той замечательной песне, которую я уже упоминал…

Радовало нас, родителей, «старых комсомольцев» и то, что и на этом «духовном» направлении Коля становился с нами «единым целым». Вместе с ним мы повторяли свой проделанный путь, юность комсомольскую свою.

В четырнадцать лет Коля стал комсомольцем и вскоре возглавил комсомольскую группу своего класса, а затем – комитет комсомола школы.

Повторю еще раз то, о чем уже писал в главе «Краснодар (1967–1990 годы)»

Много интересного было в жизни его организации: творческие вечера, экскурсии, встречи с замечательными людьми. Я с радостью откликался на просьбы школьных комсомольцев, и сам приходил на встречу с ними с циклом бесед о жизни-подвиге Николая Островского и о потомках Павки Корчагина; о героическом пути Ленинского Комсомола. Приводил в школу «исторических» людей, имена которых они знали из учебников по истории, из книг и кинофильмов о Великой Отечественной: Петра Михайловича Гаврилова – легендарного героя «бессмертного гарнизона», одного из организаторов обороны Брестской крепости; Степана Александровича Неустроева, командира батальона, штурмовавшего берлинский рейхстаг, бойцы которого – Егоров и Кантария водрузили Знамя Победы на нём. Встречались комсомольцы школы с делегатом III Съезда комсомола Л. Д. Сахаровым. С большим интересом слушали его рассказ о знаменитой речи В. И. Ленина на съезде о задачах союзов молодежи.

Об опыте работы школьной комсомольской организации писал журнал ЦК ВЛКСМ «Комсомольская жизнь». Публикация вызвала большой интерес у секретарей школьных комсомольских организаций в разных концах страны. Их письма приходили на имя Коли и в школу, и в редакцию журнала…

Быстро промчались два последних напряженных года учебы в школе.

Обе задачи, которые были поставлены перед Колей на эти годы, он выполнил успешно. Получил отличный аттестат зрелости и золотую медаль, обстоятельно «проштудировал» вузовский учебник по истории СССР – фундамент для поступления на философский факультет МГУ.

Сразу после выпускного вечера мы всей семьей отправились в Москву. Вместе поехали в МГУ сдавать документы в приемную комиссию философского факультета. Но Коля попросил нас дальше «стекляшки» (так называют студенты «гуманитарный» корпус) с ним не идти. И мы остались за университетской оградой.

Спустя час Коля вышел из учебного корпуса и направился к нам. В приемной комиссии присутствовавший заместитель декана посоветовал ему: «А почему бы тебе не пойти на философское отделение? У тебя для этого есть все основания».

Коля пришел за советом. Я, естественно, без колебаний поддержал идею заместителя декана: «Конечно, это разумное предложение. „Научный коммунизм“ – узкая специализация. К тому же, он основательно изучается и на философском отделении…» И Коля переписал заявление. «Корректировка» была очень важной и своевременной. Правда, конкурс на отделение философии был значительно больший. Но, как принято в таких случаях говорить, – «игра стоит свеч…»