Мы с истекшим сроком годности

Вот теперь я тону в океане счастья. Как только Эдриан скрывается за дверным проемом, я снова выдыхаю с облегчением, и вместе с согретым воздухом меня покидают все мои страхи и сомнения. Я улыбаюсь, сомкнув веки, и если честно, до сих пор не могу поверить в то, что сейчас происходит. Я познакомилась с мамой Эдриана. С самым дорогим, самым важным человеком в его жизни. И только теперь я понимаю, что ему было гораздо тяжелее в минувшие минуты знакомства, чем мне. Он не меньше меня волновался, переживал и, наверное, нередко ловил себя на мысли: а вдруг что-то пойдет не так? И как быть, если он окажется прав? Чью сторону принять? Кого ранить?

Из кухни доносится аромат свежего кофе. Я решаю последовать за ним, немного прогуляться по дому. Достигнув одной из комнат, что находится вблизи кухни, я слышу голоса Эдриана и Элеонор.

– Она такая молодая. Сколько ей, я забыла?

– Восемнадцать.

– Всего восемнадцать. Совсем ребенок. Тебе через четыре года тридцать, тебе нужно думать о детях, а не встречаться с детьми.

– Она не ребенок, мам. Она достаточно взрослый, мудрый человек.

– Хорошо, хорошо. Возраст в наше время действительно уже не главное… Ну а ее болезнь?

– Джина не больна.

– Ладно, ее недуг? Ты с этим справишься?

У меня болезненно сжимается сердце.

– Мам, я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать?

– Эдриан, я просто хочу быть уверена в том, что ты осознаешь, на что идешь. Я прекрасно знаю, каково это жить с инвалидом. Вспомни своего отца. Это непросто жить с человеком, который нуждается в тебе больше, чем ты в нем. Поэтому я хочу убедиться в том, что ты справишься и не искалечишь до конца жизнь девушки.

Выдержав небольшую паузу, за которую я уже успела посчитать количество тревожных ударов сердца, Эдриан отвечает:

– Я люблю ее, мам. Люблю. И ты даже не представляешь насколько сильно.

Слезы полились одна за другой, а по телу пробежала приятная дрожь, даруя тепло.

– Тогда я искренне счастлива за вас, – говорит Элеонор. – Береги ее.

Эдриан и Элеонор возвращаются и обнаруживают меня сидя на том же самом месте, где мы изначально вели разговор. Интересно, по моим пылающим щекам можно догадаться, что я только что проделала марафон от кухни до гостиной, в страхе, что меня заподозрят в наглом подслушивании?

Как же мало прошло времени с моей аварии, а я уже успела возненавидеть весь мир и оттолкнуть от себя все проявления жизни, с таким же отвращением, как в метро ты отталкиваешь пьяного бродягу, что уселся рядом с тобой, положив голову на твое плечо. А потом я успела полюбить этот мир, принять его и себя. И до этого дня, наверное, я полагала, что на этом трудности моего бытия закончены, но оказалось, что принять себя – это еще не все, теперь нужно, чтобы тебя приняли другие. И я могу понять Элеонор, которая беспокоится за Эдриана. Каждая мать хочет видеть рядом со своим сыном роскошную женщину, под стать ему. И после того, что я услышала несколько минут назад, я уже не могла спокойно сидеть на месте. Да, ее последней фразой было «Я счастлива за вас», и сказала она это с той же присущей ей чистосердечностью, но, несмотря на это, в ее мягком, нежном тоне проскальзывали нотки сомнения и предостережения. Она сейчас смотрит на меня, что-то вновь рассказывая о своей жизни, а в глазах ее я вижу разочарование. Как же больно осознавать, что я не являюсь той, которую она желала, той которую она бы с радостью приняла. Я обращаю свой взгляд на Эдриана, а он смотрит на меня в ответ с той же любовью и проникновенностью.

Я выдыхаю с небывалым облегчением, когда мы, наконец, прощаемся с Элеонор и трогаемся с места, но оказывается, на этом «приключения» не заканчиваются, Эдриан вновь затевает какой-то сюрприз, куда-то везет меня, но я уже не в силах нападать на него с вопросами, поэтому я послушно сижу, раскинувшись в пассажирском кресле, и наблюдаю за дорогой, с трудом сдерживая волнение. Мы едем по дороге, по бокам которой могучей стеной растут деревья с мшистыми стволами, солнце пробивается сквозь острые темные ветки и листья. Близится закат.

Эдриан останавливается у дома, затерянного в глухой, непроницаемой чаще.

– Что это за место? – испуганно спрашиваю я, оглядываясь вокруг.

– Ты не пугайся, это не логово маньяка. Я привез тебя сюда, в это место, потому, что для меня оно очень много значит. Этот дом построил мой отец. Он с рабочими трудился с раннего утра до поздней ночи, чтобы мы с мамой, переехав из Монтреея в Льюис, уже могли спокойно въехать в этот дом и жить, видя окружающую красоту. Мама всегда мечтала о доме вдали от цивилизации, и отец претворил ее мечту в жизнь. Мы здесь жили некоторое время, до его болезни. Нужно было постоянно ездить на обследования, процедуры, а порой приходилось вызывать врача ночью на дом, когда отцу становилось хуже, а сюда добраться очень непросто. Поэтому мы и переехали в тот дом, где живет сейчас мама.