Мы с тобой разные (СИ)

- Кого ты назвал телом?

Я с ужасом оглянулся, встречаясь взглядом с папашей. Он стоял на пороге кухни, упираясь одной рукой в косяк, и чуть заметно покачивался. Моя рука сама по себе с силой сжала рукоятку ножа. Я стиснул зубы, боясь сказать что-нибудь, что разозлит этого человека, хотя знал, что молчание его тоже выводит из себя.

- Ну?! Я жду! – громче произнес он. Мама слегка подпрыгнула на стуле от неожиданности.

Так. Напомните мне, а почему я должен молчать?

- Я назвал тебя телом, - четко выговорил я. – Мне повторить по буквам, чтобы ты лучше понял?

- Рома, не надо... - тихо позвала меня мама, замотав головой в то время, когда отец оскалился и оторвался от косяка, входя в кухню.

- Ты что себе позволяешь, молокосос?

- Что, не нравится, когда вещи называют своими именами? – я оскалился ничуть не хуже родителя.

- Сережа, прошу тебя... - попыталась остановить отца мама, приподнимаясь.

- Заткнись! – крикнул он на нее. Мама поморщилась, на секунду замирая, но все же поднялась на ноги и продолжила говорить успокаивающим тоном.

- Сережа, если ты начнешь кричать, то соседи вновь вызовут участкового...

- Да пошли они! – заорал папаша, сметая все, что стояло на кухонной тумбе. Осколки разбитой тарелки, в которой отмокал горох, разлетелись во все стороны вместе с содержимым. Железный чайник со звоном прокатился по полу. Сахарница шлепнулась на старый линолеум, перевернувшись вверх дном. – Почему я должен терпеть такое отношение от какого-то сосунка?!

- Потому что ничего другого ты не заслужил! – выкрикнул я прямо ему в лицо.

- Рома! – вскрикнула мама.

А я удовлетворенно улыбался, наблюдая, как наливается кровью лицо того человека, что по ошибке должен называться моим отцом. Я знал, что сейчас последует. Приступ бешенства, когда он будет разносить все вокруг, крича при этом матом во все горло, перемешивая это с обычными словами, смысл которых сводился к тому, что его никто не ценит и не понимает, и он столько лет на меня потратил, а я такая неблагодарная скотина...

Но, что было странным, так это то, что в такие приступы он никогда не бил маму. Может, это еще одна причина, по которой она терпит его? И странно было еще то, что и меня он никогда не бил, если дома была мама.

Минут через десять, когда отец вбирал в легкие новую порцию воздуха, чтобы продолжить свою истерику – по-другому я это не могу назвать – во входную дверь приглушенно постучали. Мама осторожно, по стеночке, стараясь не привлечь к себе внимания, стала пробираться в коридор. И она, и я знали, кто пришел. Дмитрий Алексеевич Федоров. Наш участковый. Из-за криков и грохота, что стоял на кухне, когда отец пинал попадающуюся ему под ноги посуду, я не слышал, как мама открыла дверь и пропустила мужчину в квартиру. Я лишь увидел его, когда он появился в дверном проеме. Дядь Дима оглядел кухню, что стояла вверх дном, и покачал головой.

- Сергей! – гаркнул во всю мощь легких участковый, перекрикивая отца. Тот обернулся на голос и моментально затих. Стражей порядка папаша ужасно боялся и вел себя при них как шелковый, противно лебезя. Когда я это увидел впервые в сознательном возрасте, мне захотелось взять самую большую сковороду, что была у нас, и со всего размаху треснуть ею по его голове. Да так треснуть, чтобы у него голова отвалилась и покатилась по земле, оставляя за собой кровавый след. – Давай спускайся вниз. Поедешь со мной в участок, посидишь пару часов за решеткой, пока не протрезвеешь.

- Но... - начал, было, папаша.

- Мне наряд вызывать? – устало поинтересовался дядя Дима.

Отца, как корова языком слизала. Дядя Дима еще раз оглядел кухню.

- Зачем ты терпишь все это, Дася?

Угу, мою маму звали Дася. Кроме нее я не встречал больше никого с таким именем.

Мама прошла мимо участкового и присела на корточки, начав собирать разбросанные вещи.

- Роме нужен отец, - повторила мама ту же самую чушь, что сказала и мне. – Мужское влияние...

- Сергей вряд ли способен правильно влиять на Ромку.

Мама тяжело выдохнула, уставившись перед собой.

- Да и если бы я хотела развестись, думаешь, он дал бы свое согласие? Я его даже из квартиры выставить не могу, потому что он вечно сидит в ней, а когда его нет, я на работе! Я уже столько раз хотела выкинуть его вещи на улицу, да что толку, у него ключ есть, а когда появится слесарь, чтобы поменять замок, кто его знает... - в голосе мамы была безысходность. Зато я воспрял духом. Она не любила этого мужчину. Она хотела бы избавиться от него.

- Если его посадят на пятнадцать суток, то этого времени ведь хватит, чтобы подать заявление о разводе и поменять замок? – подал голос я. Дядя Дима удивленно взглянул на меня.

- У меня нет основания, чтобы задерживать его на такой срок.

- Домашнее насилие, - произнес я всего два слова и расстегнул кофту от спортивного костюма. Мое тело украшали синие, фиолетовые и желтые синяки.

- Боже, - прошептала мама, поднимаясь на ноги и кидаясь ко мне. – Он же давал мне слово, что никогда меня и тебя не тронет... - она осторожно провела по самому большому синяку, что только начинал менять цвет. – Когда это?

- В понедельник.