Мы с тобой знакомы, незнакомка...(СИ)

Несколько наложенных заклинаний позволили убедиться, что шар действительно одна из Сфер Слизерина, артефакт, влияющий на разум человека. Однако какой из? Проверить было не на ком. Со вздохом Гермиона отняла руку и вернула защиту: она всё-таки оставалась мисс Грейнджер, и была слишком здравомыслящей, чтобы уносить артефакт из Министерства.

На следующий день её неудержимо тянуло к таинственной сфере, но девушка заставила себя посвятить время сначала краткому традиционному визиту в Хогвартс, а затем — сборам на бал. И теперь она шла через ещё пустой зал, но мыслями оставалась там, несколькими уровнями ниже, в небольшой комнате под сводчатым потолком…

— Гермиона, — раздался мягкий низкий голос Кингсли Бруствера, Министра Магии. — Ты традиционно приходишь рано!

— Я не настолько люблю всеобщее внимание, чтобы заявляться, когда вся толпа в сборе, — усмехнулась девушка. Протягивая руку, она вдруг ощутила глухое раздражение, но не своё: похоже, Кингсли мучили какие-то проблемы. — Что случилось?

Мужчина дёрнул головой, потом отвёл глаза.

— Не хотел говорить до праздника… — сморщился он. — Не люблю портить настроение хорошим людям.

— Что случилось? — повторила Гермиона.

— По программе взаимного сотрудничества с отделом тайн Министерства Магии Франции к нам пребывает гость, — сдался министр. — Твоё руководство в курсе.

— Да, мистер Илстоун мельком упоминал об этом. — Кивнула волшебница, недоумевая, какие тут могут возникнуть сложности. — Такие программы — традиция, я сама провела в Италии почти год.

— Вот только боюсь, имя сотрудника тебя не обрадует, — вздохнул Кингсли. — Я пытался протестовать, но ничего не вышло — формально он оправдан и никаких претензий мы предъявить не можем.

В обычно уверенном голосе министра звучали нотки тревоги, а лицо то и дело перекашивала гримаса.

— Кто? — нахмурилась Гермиона.

— Малфой, — выдохнул Кингсли, — Драко Малфой.

Гермиона заставила себя глубоко вздохнуть: бывшего школьного врага она не видела уже лет семь, с тех пор как он, окончив школу, покинул остров. Гарри как-то бросил мимоходом, что слизеринец осел во Франции и не собирается возвращаться. Похоже, сведения устарели…

Думала ли она о нём эти годы? Нет. Слишком многое изменилось, слишком больны были потери, чтобы до сих пор хранить былые обиды. Малфой причинил немало боли ей, Гарри и Рону, но потом его мать спасла Гарри, и Поттер выступил в защиту Малфоев. Гермиона заставила себя забыть, пусть и не всегда получалось. Лишь иногда, осенью, в особенно длинные одинокие ночи, она просыпалась от кошмаров, в которых снова лежала на холодном полу одного из залов Малфой-мэнора, а над ней стояла Беллатриса. Отголоски застарелой боли опять скручивали в спирали тело, выворачивая сознание наизнанку, заставляя желать лишь смерти. И сквозь пелену беспамятства на неё снова и снова с презрением смотрели серые льдистые глаза слизеринца.

Девушка вздёрнула подбородок, беря себя в руки, усилием воли отгоняя давние воспоминания.

— Я не задействована в программе обмена, у меня своя работа, — безразлично произнесла она. — Так что присутствие мистера Малфоя вряд ли близко коснётся меня. Вот только терпеть оскорбления я не собираюсь.

— Я разговаривал с ним, — глухо ответил Кингсли. — Знаешь, с трудом узнал даже. Если изменились все мы, он изменился тоже. Может, всё будет не так плохо?

— Посмотрим, — с деланным равнодушием пожала плечами волшебница. — Спасибо, что всё-таки предупредил. Лучше так, чем ненароком столкнуться с Малфоем у собственного кабинета.

Раздавшийся бой часов не дал министру ответить. До беседующих волшебников донесся шум из атриума: начинали пребывать гости. С излишней поспешностью Гермиона скользнула в одну из боковых дверей, оставляя Кингсли одного. Следовало выждать минут двадцать, чтобы спокойно появиться среди толпы.

***

Не прошло и получаса, а зал наполнился нарядно одетыми людьми. Слившись с гостями, Гермиона отвечала на приветствия, беседовала с коллегами, бывшими сокурсниками и просто знакомыми — обычное времяпрепровождение для такого вечера. Вот только чем дальше, тем необычнее становились ощущения. Внезапно под милой улыбкой Лаванды Браун ей привиделся злобный оскал, а под равнодушным лицом знакомого аврора скользнуло пренебрежение к маглорождённым. В напыщенных словах речи заместителя министра о великой победе мелькнуло сожаление о минувшем, и некстати всплыло воспоминание о том, что его дядя состоял в рядах пожирателей, и война лишила его существенного наследства, которое было изъято в пользу пострадавших.

Мельком она видела и Малфоя, но из чувства самосохранения старалась держаться подальше, ведь предсказать то, что увидит под его маской, Гермиона могла с известной долей уверенности. В упомянутые Кингсли перемены она верила с превеликим трудом.