Мы сделаем это вдвоём

Потому что король уверен в собственной правоте, маркиз тоже, а для кардинала и вовсе за податями не стоит никаких живых людей, у него нет земельных владений, он из очень мелкого дворянства, давно потерявшего всё и обретающегося в столице. И… он не маг. Впрочем, королева тоже не маг. Из всех, сидящих за столом, магом был только король. И перехватив в какой-то момент его взгляд, устремлённый на меня, я поняла, что его это устраивает.

Пока всё шло, как я и предполагала – утомительно и скучно. Королева, к слову, тоже предпочитала помалкивать. Может быть, конечно, она что-то говорит королю за закрытыми дверями, но – кто их знает, как устроена частная сторона их жизни и есть ли она у них вообще?

На следующий день мы отправились на бал. Открывали его менуэтом король с королевой, а все придворные почтительно пронаблюдали за танцем. После объявляли какие-то модные, недавно появившиеся контр-дансы, я их даже и не знала – потому что три года назад их ещё не танцевали. Эти танцы позволяли танцующим больше вольности, чем сольные, потому что передвижения были проще, и чаще всего танцевала всего одна или две пары. Остальные помогали им создавать рисунок танца, но не всё время, а иногда, и если этого прямо сейчас не требовалось – то можно было просто стоять и беседовать. Чем все и пользовались, надо сказать.

К счастью, маркиз всё время находился возле меня. Сам он не был хорошим танцором и до нашей с ним свадьбы, и очевидно, не утруждал себя этим бесполезным занятием в последние три года. Король же танцевал отменно, и пригласив на первый танец королеву, более не приглашал её. Почему-то другие кавалеры тоже не приглашали её, это не принято? Или причина в другом?

Колонна завершала один из контр-дансов, когда король стремительно подошёл к нам с маркизом.

- Дю Трамбле, вы позволите пригласить на сарабанду вашу очаровательную супругу? – спросил он.

Мне было очень любопытно, что ответит маркиз. Он мог попросту позабыть, что я теперь никудышная танцовщица. А мог… не позабыть.

- Вы можете попробовать, ваше величество, - вежливо склонился он.

Вы скотина, маркиз, я вам это припомню.

- Маркиза? – король подал мне руку.

- Благодарю, ваше величество. Считаю своим долгом предупредить, что испорчу танец, ибо с некоторых пор я не слышу ритма в музыке, - я склонилась столь же вежливо, как и мой супруг перед тем. – Но если вы желаете, я, безусловно, выйду, и сделаю всё, что смогу.

- Вот и отлично, маркиза. Я помню вас до замужества, вы танцевали весьма изящно.

Ну конечно же, он помнит, нам доводилось танцевать пару раз в ту весну, когда закончилась моя счастливая и беззаботная юность. Пару раз с ним, пару раз с его младшим братом. Принцы Роганы отличались красотой и изяществом, и мне нравилось танцевать с ними обоими.

Король повлёк меня в голову зала, где должен был начаться наш танец. Конечно же, придворная толпа смотрела во все глаза – пригласил неотёсанную провинциалку, которая даже бриллиантов не носит, только какие-то замшелые древности. Что ж, неотёсанная провинциалка полностью подтвердила свою репутацию – потому что выполняла движения правильно, но совершенно не в такт и вразнобой с королём. И ничуть этого не стеснялась – потому что я отстеснялась и отплакала своё давным-давно, сначала в доме отца, потом в Анвиле.

Впрочем, король не сказал мне по этому поводу ни слова. И надо сказать, более никогда не приглашал меня на танец. Но по дороге до маркиза тихо проговорил:

- Будьте в парке, возле Лунного фонтана завтра в девять утра. Я совершаю там каждодневную прогулку, вы составите мне компанию.

Что мне оставалось? Только поклониться в ответ.

18. Шубка

Метель улеглась ещё через два дня. Я даже уже и позабыла, что на дворе октябрь, что он ещё не закончился, как по мне – уже глубокая зима. Привыкай, Женя, теперь всегда будет так.

Конечно же, когда продуло, ударил мороз. Выходить на улицу не хотелось, причём не только мне, а и всем прочим местным обитателям. И возрос спрос на Северина и его непростой способ перемещения – потому что без выхода на мороз. У обитателей крепости и так жизнь была неласковая, а при таких температурах они и вовсе загрустили.

И как я поняла, дежурства у меня в доме восприняли, как благо господне. Приходили, держались скромно и вежливо, от горячего чаю не отказывались, от еды тоже, добавку просили, но не сразу, и тоже вежливо. Снег с сапог обметали веником беспрекословно, дрова кололи, печи топили. Создавали общество.

Вот с таким обществом мы гоняли чаи после обеда, когда в дверь вежливо постучались.

- Храни бог этот дом и его обитателей. Доброго здоровьица, матушка Женевьева Ивановна, принимай гостей, - и в дом вошёл купец Васильчиков собственной персоной.

За ним полузнакомый парень, ходивший на его корабле, тащил немалый тюк. Втащил, положил на свободную лавку, придержал, чтобы не валился – тюк был какой-то неправильной формы.

- И тебе здравствовать, Демьян Васильич, - степенно кивнула я. – Рада видеть, рада, что вернулся здоров и благополучен. Всё ли в порядке?