Мы сделаем это вдвоём

Покои короля располагались совсем недалеко, нас никто не успел увидеть. Фелисьен открыл мне дверь и с вежливым поклоном пригласил заходить. Комната, в которую я зашла, располагалась почти как моя, только была вдвое больше. В ней был камин, у камина лежала собака и, кажется, спала. У меня камина не было, камин был в соседней с моей спальне королевы. Тут же огонь весело потрескивал, а король поднялся навстречу мне из-за маленького столика, отложив какие-то бумаги.

- Я очень рад, маркиза, что вы не отказали, - улыбнулся он.

- А я могла? – спросила я.

- Конечно, - кивнул он.

- Мне показалось, что меня и вовсе не спросили, - фыркнула я.

- В таком случае, я вас спрашиваю. Согласитесь ли вы подарить мне час вашего времени? Если нет, то Фелисьен проводит вас обратно. Если да – я очень попрошу вас подождать совсем чуть-чуть и позволить мне дочитать до конца страницы, чтобы не думать о недочитанном до утра.

Я вздохнула… ну да, можно уйти. А что будет, если я останусь? Если он и вправду желает именно моего тела, то… вряд ли это будет хуже, чем с маркизом. А изменить постылому мужу, да так, что он сам окажется в том виноват – я не смогла отказаться от этой сладостной мысли.

- Я согласна, ваше величество. Я остаюсь.

21. Женевьев. Более двадцати пяти лет назад. Разговор

Король указал мне на обитый лиловым шёлком диван, стоящий возле того же самого столика, я оглядела его и села. Что ж, если король просит немного подождать, то и подождём. Сон ушёл, его снова сменила тревожность. Что будет-то?

Я невольно пожалела, что не рискнула изменить супругу в Анвиле, ни разу. Варианты были. Но… мне не хотелось давать ему в руки возможные доводы против меня. Зато теперь мне хоть было бы, с чем сравнить, и понять, отличается ли измена мужу с королём от измены с простым смертным.

Тем временем Фелисьен успел уйти, вернуться с небольшим ведёрком, из которого торчала бутылка, и красивыми стеклянными бокалами. В следующее возвращение он принёс блюдо, половину которого занимали крошечные закуски – кусочки хлеба, на которых кто-то художественно разместил сыр, вяленое мясо, кусочки цыплёнка и что-то ещё. На второй половине лежали фрукты – виноград, персики, сливы. Кто-то постарался. Но может быть, у короля есть привычка засиживаться с бумагами допоздна и перекусывать за работой?

Сама же я сразу вспомнила, что ужин с королевой был давно, и поняла, что не отказалась бы от некоторых закусок с того блюда. Вообще в последние три года я почти не замечала, что именно я ем. Потому что долгое время я просто не ощущала вкуса пищи, потом вкус вернулся, но удовольствие от любимой еды – уже нет. Может быть потому, что в Анвиле не готовили мою любимую еду, а сказать об этом или научить этому мне не хотелось?

И вот я сижу в личных покоях короля, смотрю на тарелку еды и глотаю слюну. Потому что внезапно очень остро ощущаю запах сыра, мяса и свежего хлеба, и понимаю, что с удовольствием съем персик. Интересно, как так получилось? Это случайно или нет?

Тем временем король дочитал, что он там читал, собрал бумаги в стопку, поднялся и унёс их на другой столик, к стене. А я заметила, что он тоже был в сорочке, и накинул поверх неё узорчатый халат. Ночная придворная мода? Я внезапно поймала себя на том, что рассмеялась, поспешно закрыла ладонью рот…

Тем временем Фелисьен открыл бутылку, разлил вино по бокалам и удалился. Король убедился, что дверь за ним закрылась, и небрежным жестом запер её магически – о, я знала такие жесты, самой случалось так делать. Когда-то.

- Вы смеётесь, Женевьев? Чему же? Может быть, посмеёмся вместе?

- Скажите, это так принято – ходить ночью по дворцу в сорочке и халате? – хочет откровенности, пусть получает.

Он на мгновение нахмурился, оглядел себя, затем меня – и рассмеялся тоже.

Вообще я бы никогда не заподозрила, что король умеет смеяться, если бы не увидела своими глазами. Потому что он и в бытность принцем слыл неулыбчивым и серьёзным, а став королём – и подавно. Его младший брат в этом смысле был намного более… живым и весёлым, что ли? Или его просто не давил груз ответственности? А короля – давил, ежедневно и ежечасно, и вот он стал таким, какой есть?

Если бы мне кто сказал, что я начну карьеру королевской фаворитки с того, что буду смеяться вместе с королём, я бы не поверила ни за что. А вот как оно вышло.

Король вернулся к столу, сел на прежнее место и передал мне бокал.

- Прошу вас, Женевьев.

- Это лимейское вино, я полагаю? – никогда не пробовала, вдруг и вправду что-то невероятное, как о нём говорят?

Вокруг Лимея, родового гнезда Роганов, издавна были разбиты виноградники. Тамошнее белое вино ценилось очень высоко. Его нельзя было купить – только получить от Роганов в награду, или в благодарность, или просто из дружеского расположения.

- Конечно, Женевьев. Стал бы я предлагать вам что-то иное? – о нет, он не сердится, и вообще, кажется, готов терпеть все вольности и глупости, какие я произнесу.