Мы сделаны из слов

– Ты же за рулём. А тачка чужая.

– Тогда ко мне поедем. Купим чего-нибудь по дороге.

Теперь Серёга не возразил, просто уточнил на всякий случай:

– Люба не развопится?

– Да кто она такая? – поморщившись, самоуверенно выдал Илья.

– Тогда – конечно, – ухмыльнулся Серёга, но неожиданно поинтересовался: – А чего это ты?

Илья поторопился объяснить, пока тот не выдвинул собственную гипотезу:

– Да Алла… со своим агентством. Свадьбы эти. Даже подумать не мог, что с ними так.

– Как?

– Дурдом полный. Сначала позвони этим, скажи, что то число, которое они хотели, уже занято. Но есть возможность через неделю. Если их устроит, хорошо, если не устроит, попробуем найти что-то другое. Потом позвони тем. Если эти согласны, скажи, чтобы записали их на это число, если не согласны, то пусть отдают кому-то другому. Потом опять позвони этим, это в случае, если они согласны, скажи, что для них всё забронировано. А если не согласны, сообщишь мне. И только попробуй перепутать.

Серёга слушал и, не сдерживаясь, ржал, а Илья всё говорил и говорил, не в силах остановиться, отрывался за недавнее мучительно-безнадёжное молчание.

– А сейчас придёт одна дама, которая нам всем уже мозг вынесла, потому что женщин на дух не переносит. Будешь сидеть и мило улыбаться. Рожу попроще и поприветливей, и голос понежнее. Ты же умеешь. Потом узнай насчёт этого, сгоняй туда.

– Зато теперь при машине, – позитивно выдал Серёга, потом вдруг посерьёзнел. – А точно в этом дело?

– А в чём ещё?

Вот зря Илья так сказал, потому что друг сейчас обязательно выложит предполагаемый вариант. И пришлось, пока он ещё даже рот не успел открыть, опять говорить самому:

– И больше не надо устраивать встреч. Договорились?

– Да как скажешь, – Серёга шмыгнул носом, немного обиженно. – Но…

Илья крутанул руль, вовремя разглядев впереди подходящую вывеску, направил машину к краю тротуара.

– Пойдём. Пока магазин не закрылся. Купим чего-нибудь приличное. Я плачỳ.

32

Рита нагнала Дану у самых дверей, достала ключи, придавила чёрно-белый пластиковый кругляш к кнопке домофона. Под его бодрое пение вместе ввалились в подъезд. Дана торопливо рванула вверх, и Рита опять отстала и не успела ничего сказать, хотя слова неудержимо рвались с языка. Даже не просто слова, а громкие восклицания.

Лифт оказался на первом этаже, так что ждать не пришлось, и когда она подошла, двери уже разъезжались в стороны. Рита прошмыгнула в кабину и наконец-то освобождённо выдохнула:

– Ой, Данк! Я с вас ору. – Она зачастила, широко улыбаясь: – Это ж надо какие страсти. И вы чего – вот прямо в машине? А в кроватке вам совсем не в кайф?

– Не в кайф, – отрезала Дана, видимо слишком громко и жёстко, потому что подруга неосознанно отступила, обескураженно захлопала глазами.

Широкая восторженная улыбка, наверное, ещё секунду продержалась на её губах и начала таять, постепенно, словно при замедленной съёмке или заторможенном восприятии. Рита действительно не понимала или, скорее, рассчитывала на совершенно другое: что они вместе поприкалываются, посмеются, порадуются, ощутят себя довольными и счастливыми. И, похоже, не попала, вот абсолютно не попала. А потому, теряясь в предположениях и домыслах всё больше, пробормотала испуганно и виновато:

– Дан, извини. Я не хотела тебя обидеть.

Лифт остановился, распахнул двери, Дана шагнула на площадку, застыла возле лестницы.

– Я не обиделась, – проговорила спокойно и отрешённо. – Просто не понимаю. Ничего не понимаю. Что чувствую? Что хочу? Как ёжик в тумане. Плюх. Я упал в реку.

Рита пристроилась рядом.

– Ты чего, Дан? Какая река? – она с тревогой заглянула в лицо, потом уставилась вниз через перила, словно надеялась обнаружить там неизвестно откуда возникший водный поток.

Дана хмыкнула. Ну да, дурацкая ассоциация – с мультиком. Как он вообще на ум пришёл? Но что делать, если в голове у неё полная каша. «Сейчас я промокну и утону».

Рита дёрнула плечами, на мгновение поджала губы, решаясь, и всё-таки осторожно предложила:

– А хочешь, я Серёже позвоню? Они ведь ещё недалеко уехали.

– Зачем? – глянула на неё Дана, почему-то сумрачно и сердито, и она опять растерялась:

– Ну-у, как? Они вернутся.

– Зачем?! – повторила Дана, громко, неприязненно, возмущённо. – Думаешь, я недотрахалась?

Рита опять оторопело отступила, по-прежнему и не думая обижаться, дёрнула плечами, тихонько проговорила:

– Да я вообще ни о чём не думаю. Не знаю я, о чём и думать.

Дана вцепилась в перила, стиснула зубы.

Вот правда, за что она накинулась на подругу? Та ведь просто пыталась: понять, поддержать, помочь. Дело же вовсе не в Рите. В нём. И не надо: имени не надо и лица, легко возникающего перед мысленным взором, и остального – не надо тоже.

Никогда ни с кем Дана так себя не вела. Только с ним. И через стеснение легко переступалось, и через относительную неопытность. Не стыдилась, вообще ни капли, что бы ни творила. То ли тормоза напрочь отключались, то ли доказать хотела. Ему. Что не маленькая скромная девочка, что ничуть его не хуже. А может, как раз, наоборот – что ничуть не лучше.