Мы, семья

Эмили догадывалась, что полученная информация может сыграть положительную роль в показаниях, к которым полицейские обязаны прислушаться и проверить, а также напомнит им об убийствах в соседних штатах. Но Райан вовремя остановился и перестал упоминать факты.

– Могу сказать, – тешил он свое эго, – что после каждого брака я менял свои прекрасные, божественные казни, и, конечно же, после громких убийств, освещенных в том числе и прессой, приходилось менять жилье.

– Ты планировал убить и меня?

– До этого момента нет.

Послышалось, как полицейские ломают дверь. В это мгновение Эмили осознала, что отведенное время подошло к концу и, что бы она сейчас ни сделала, ей не удастся избежать тюрьмы. Единственное, в чем она могла не сомневаться, это то, что ей необходим скорейший выход из мест заключения, а значит, ей нельзя убивать.

– Когда я выйду, я заберу у тебя моего ребенка. А тебя прикончу.

– Ты же понимаешь, что после того, как ты родишь, я исчезну. А если вдруг ты найдешь нас, то я точно буду готов.

Входная дверь, выбитая полицейскими, рухнула, и в дом ворвались двое мужчин. Было слышно, как они кричат, обегая комнату за комнатой. Эмили вновь села на стул.

– Как они узнали, что я собираюсь тебя убить?

– Лео, мой друг Лео, не подвел. Перед уходом я сказал, что нам как-то на днях угрожали, в шутку или всерьез, я не понял, но попросил, что если не приеду на работу вовремя, то пусть он вызовет полицию. Все просто, дорогая: я подстраховался, – он сделал паузу, после чего сменил тему разговора. – Ты мне действительно понравилась тогда, может даже больше предыдущих жен, которые…

«Опять эта чертова улыбка», – подумала она, посмотрев на Райана.

– …также прошли через боль и оказались прощены. Но… спустя время им все-таки пришлось покинуть мир живых.

– Так что я на самом деле тогда сказала?

– «Рано или поздно мы будем вместе гореть в аду», – он произнес цитату особенно четко. – Вот что ты сказала. И в отличие от слов других жертв, в твоих не было ни страха, ни ужаса, который я привык видеть в их глазах. Это показалось достойно уважения, достойно второго шанса. Понимаешь? Ты не боялась, это меня и влекло.

В ту же секунду в гараж ворвались полицейские:

– Лежать! Всем лежать!

Эмили спустилась со стула и ничком легла на пол. Хранители правопорядка быстро сообразили, что здесь творится. Один из них приблизился к девушке. Она молчала, слова здесь не играли роли, в отличие от картины, которую увидели полицейские. Мужчина висел на вытянутых и связанных между собой руках, прикрепленных к деревянному потолку. Ноги также были скреплены. На шее натянута веревка. Все было и так ясно, ну а со слов Райана догадки прибывших копов подтвердились. Гордон тут же сообщил о намерении жены представить его смерть как суицид, причем без какого-либо мотива.

Полицейский поднял подозреваемую на ноги и зачитал права:

– Эмили Гордон, вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас во время судебного процесса. Вы имеете право…

Слова звучали всё тише и тише, сознание пыталось отстраниться от происходящего, пока Эмили погружалась в какую-то ядовитую смесь из безысходности и крайнего отчаяния.

Второй полицейский освобождал Райана. Тот хорошо справлялся с ролью жертвы и до выхода из гаража даже успел сказать что-то в защиту своей супруги, показывая благородство все еще любящего мужа.

Вскоре её посадили в полицейский автомобиль и отвезли в участок.

Спустя несколько дней, когда психическое состояние Эмили пришло в норму, а показания писались на диктофон, девушка принялась твердить о причастности мужа к многочисленным убийствам, предшествующих им пытках, о том, что он был множество раз женат и скрывает это, и что её слова могут подтвердить цифровые носители, спрятанные и доказывающие лишь то, что в этом доме жил неизвестный убийца. Конечно же, Райан их уничтожил, как только представилась возможность, и после этого даже косвенных улик, выводивших на след маньяка, не осталось.

Её показания сочли неубедительными. Эмили осудили по всей строгости закона за покушение на жизнь человека и, доказав её вменяемость, свидетельствующую об устойчивой психике, отправили в тюрьму.

После рождения сына права на его воспитание автоматически перешли к Райану. И теперь Эмили лишь гадала, какую фамилию он выбрал в этот раз. Возможно, даже само государство поспособствовало смене адреса и фамилии, так как, по заверению прокурора, «в будущем существовала опасность повторного нападения на отца ребенка». Они даже и не предполагали, какое он жадное до крови чудовище, какие пытки он устраивал и сколько убил людей. В любом случае даже после выхода из тюрьмы она будет на крючке надзорных органов и ничего не сможет сделать для того, чтобы ей вернули сына.

Всё, что ей оставалось, – это ждать, ждать освобождения и продумать более изощрённый метод для расправы над психопатом, который когда-то был её мужем.