Мы серые ангелы

Стояла невыносимая июльская питерская жара. Я, обдумывая свой очередной рассказ, прогуливался по тенистым аллеям ЦПКО. Пройдя мимо лавочек, на которых гнездились разомлевшие от жары старушки и мамаши с колясками, я свернул на одну из многочисленных тропинок. Внезапно загрохотало, и сразу хлынул ливень. Спрятавшись под большое развесистое дерево, я почти не вымок. Раздался стук женских каблучков, и под соседнее дерево юркнула молодая женщина в светлом коротком платье, держа сумочку над головой. Сумочка ей, конечно, не помогла, и она вымокла, как говорится, насквозь под этим тёплым летним ливнем. Нас разделяла тропинка, и я невольно стал рассматривать промокшую женщину. На вид ей было не более сорока. Светлые короткие волосы вымокли и слиплись, красивое миловидное лицо и потрясающая фигура. Я смог это оценить благодаря также насквозь вымокшему платью. Она посмотрела на меня своими небесно-голубыми глазами и слегка виновато улыбнулась. Ей не повезло, дерево, под которым она укрылась, быстро промокло, и теперь женщина продолжала мокнуть под крупными каплями воды, стекавшей с листьев.

Мокрое, прилипшее к телу платье подчёркивало всю красоту женского тела. Я откровенно любовался им. Постепенно намокший материал её платья стал почти прозрачным. Мне стали видны все её тайны. Прикосновение мокрого и тёплого материала к груди, видимо, слегка возбудило женщину, потому что её коричневые соски набухли. Стали видны все контуры её красивого тела. Тёмной точкой обозначился пупок, и стал виден заветный треугольник ниже плоского упругого животика. Женщина этого сразу не заметила и продолжала держать сумку над головой. Я по-прежнему любовался этой красотой. Заподозрив что-то неладное, она повернулась ко мне спиной. Мне открылся не менее чудесный вид. Ровная прямая спина, стройные ноги и упругие ягодицы говорили о том, что в детстве она занималась либо бальными танцами, либо фигурным катанием, ведь только там так «ставят» спину. Ливень продолжался, и вскоре моя прекрасная незнакомка осталась практически без платья. Пикантность этой ситуации заключалась в том, что женщина была без белья, то есть кроме платья на ней ничего не было. Женщина пока этого не замечала.

Ещё раз оглянувшись на меня, она посмотрела на свою грудь и всё поняла. Зардевшись от смущения, она куда-то в сторону сказала: «Проклятые современные материалы!» Я сохранял молчание, но, уже насладившись её красотой, я стал показательно смотреть в сторону. Видимо, её это успокоило. Ливень внезапно закончился. Мы вышли на тропинку. Обтягивая на себе промокшее платье, женщина сокрушалась: «Как же я теперь пойду?» Меня она, видимо, уже не стеснялась, я ведь уже всё видел. Ей повезло, я приехал к парку на машине, поэтому в моих руках была куртка, в которой хранились документы и ключи. Я предложил ей свою куртку, она глянула на меня своими озёрами и мягким тихим голосом коротко бросила: «Мерси!» Накинув мою куртку на плечи, она скрыла все свои тайны. Мы потихоньку пошли в сторону центральной аллеи парка.

Выглянуло солнце, подул лёгкий ветерок. Мы вышли к набережной Невки. Повернувшись к реке, женщина, не снимая, придерживая двумя пальцами возле воротника, приподняла локотки своих рук и распахнула в стороны полы моей куртки, словно парус, подставляя себя навстречу ветру, давая ему возможность подсушить свой наряд. Уже повидав все её прелести, я, как поётся в одной песне, стал завидовать этому ветерку. Постояв минут десять, женщина вернула мне куртку. Платье высохло и вновь стало светлым. Женщина благодарно улыбнулась мне и размахивая сумочкой пошла к мостику. Я смотрел на неё и опять любовался. Она взошла на мостик, ещё раз улыбнулась и, стрельнув своими озёрами, пошла по своим делам. Внезапно над мостиком, по которому она шла, возникла радуга. Это было так волшебно, красивая и загадочная женщина в радуге. Она не назвала своего имени, а я не стал настаивать, поэтому она так и осталась для меня женщина-радуга.

Солдаты

Лопатин доел кашу из котелка, облизал и спрятал за голенище ложку. Укоризненно вздохнул и спрятал грязный котелок в свой солдатский мешок — потом помою, решил он. Вытянул ноги вдоль окопа, поёрзал задницей и, устроившись поудобней, закрыл глаза. Вот уже три недели он проходит службу в отдельной штрафной роте. Всё из-за этого сержанта Василькова. Лопатин уже прошёл четыре страшных боя, в которых выбило половину роты. Командование особо штрафников не жаловало, бросали под пулемёты почём зря. Ему всякий раз просто везло, остался без царапины, редкое явление для штрафников. Лопатин улыбнулся, он-то знал, в чём дело. Это его жена, красавица Дуняша, за него беспокоилась. Лицо Лопатина расплылось ещё больше от воспоминаний.

— Лопатин, чего ты такой довольный, как будто в женскую баню забрёл? — услышал он сверху.

Лопатин открыл глаза, над ним стоял взводный, хороший мужик, только нудный.

— Да я… — начал было он, но лейтенант отмахнулся.

— Слушай, не видел Медведева? — спросил взводный оглядываясь.

— Так у него это, как всегда, перед боем.