Мы сказали клятву

Валерка покорно уселся на край ванны, закатил глаза и зашевелил губами.

"Надо же, - усмехнулся про себя Рэмка. - Я бы ей написал, я бы сочинил: "Повернись пять раз винтом, подавись своим бантом!" Рэмка засмеялся.

Валерка поёрзал на ванне.

- Перестань, с мысли сбиваешь. - Он ещё больше закатил глаза. Наконец сказал: - Вот. Слушай.

Здравствуй, Катя!

Шлём к тебе с приветом

И с поклоном низким до земли.

Мы тебя всё время звали Катька,

А теперь вот Катериной назвали.

Валерка снова наклонился к Рэмкиному уху.

- Это только начало. Самое главное будет дальше.

Рэмка фыркнул.

- Я ей так поклонюсь, что все банты растеряет. Сам можешь кланяться, а меня не припутывай! И вообще стихи твой барахло.

- Ты и таких не можешь, - обиделся Валерка. - Я классик, что ли?

- Не классик, так и не берись.

Валерка вспылил. Он вскочил с ванны и закричал:

- Ты виноват, ты! Ты Катьку за косу схватил...

- Так, значит, - прошипел Рэмка. - Ну и ладно, ну и катись к своей Катерине и кланяйся ей в ножки!

Рэмка в сердцах хлопнул дверью и ушёл домой.

* * *

Рэмка дал себе слово ни за что не подходить к Валерке первым, не искать примирения, не здороваться даже. Ему казалось, будто отняли у него что-то важное и ценное и отдали другому.

Рэмка сидел на барабане с бронированным кабелем и старался отколупнуть кусочек изоляции. Электрики тянули кабель к исследовательскому институту, а может быть, к новой станции метро; может, к строительству кинотеатра с круговой панорамой. Куда - никто из ребят толком не знал. Кабель был обвит толстой стальной лентой, а сверху покрыт смолой.

"Проколупаю дырочку, тогда Валерка сам ко мне подойдёт и прощения попросит", - думал Рэмка, хоть и знал отлично, что кабель не расковырять даже ножом.

Задумает мальчишка: "Если увижу, как падает звезда, будет мне удача".

А звёзд на небе много. И вдруг одна задрожит, замигает и покатится вниз, прямо в мальчишкину шапку.

Нужно только очень хотеть.

Дружили они с первого класса, сказав за сараями клятву: "Небо, земля и честь. Хук".

Последнее слово значило по-индейски, что сказано всё и к сказанному добавить нечего.

А слово "любовь" они до сего времени употребляли лишь применительно к котлетам, боксу и компоту.

Рэмка колупал смолу на бронированном кабеле, сосал пальцы, стёртые в кровь, и не видел, что его друг Валерка кружит около барабана.

- Рэмка!

Молчание.

- Рэмка, ты что, язык прикусил?

Молчание.

- Рэмка, я знаю, что делать.

- Ну и знай. Я с тобой разговаривать не хочу.

Но слово было сказано.

Валерка тотчас взобрался на барабан, обхватил Рэмку за плечи, пошлёпал по спине доброй ладошкой и зашептал на ухо:

- Гипноз нужно...

- Ха-ха! Может быть, ты Кио из цирка позовёшь?

- Не прикидывайся. Ты врождённый гипнотизёр. Глаза у тебя чёрные, уши оттопырены, губы тонкие, подбородок как кирпичина. Все приметы сходятся.

- А у тебя нос кривой и брови разного цвета.

Валерка ещё раз шлёпнул товарища по спине.

- Плевать на брови! Плевать на стихи. Стихи - ерунда!

Валерка соскочил с барабана, выставил перед собой руку и поднял большой палец.

- Смотри сюда... Концентрируй волю...

"Не можешь без меня, - удовлетворённо подумал Рэмка. - Всё кричишь "я" да "я", стихоплёт липовый! Вот если бы Катька знала, кто из нас гипнотизёр". А вслух Рэмка сказал:

- Последний раз тебе помогаю. Если ничего не получится, больше ко мне не приставай. У меня своих дел много.

* * *

Катя сидела у открытого окна, читала "Три мушкетёра". "Если бы здесь был хоть один настоящий мушкетёр, он, может быть, открыл бы сейчас дверь, взмахнул своей шляпой и сказал вежливо: "Моя шпага к вашим услугам. Я жду приказа..." Катя глянула в окно. Дворничиха, тётя Настя, раскатывала чёрный шланг для поливки. Валерка и Рэмка лезли на крышу сарая, как раз напротив её окна. "Чего это они на крышу лезут? - подумала Катя. Бездушные у нас мальчишки и некрасивые".

Валерка распоряжался на крыше:

- Сюда давай, здесь ближе. - Он придвинул Рэмку к самому краю и уселся чуть позади него. - Начинай. Концентрируй волю. Посылай её короткими импульсами... Я тоже попробую.

- А что посылать? - спросил Рэмка.

- Про меня... Катя, Валерка тебя, значит... - Валерка покраснел. Сам знаешь, не маленький.

- Любит, что ли?

- Давай "любит", если других слов ещё не придумали.

Рэмка протёр глаза кулаками, помигал для верности и уставился на Катю.

На Катином виске покачивался светлый пушистый завиток. Лицо у неё было чистое-чистое и задумчивое. На носу веснушки, совсем немного.

"Что они на меня уставились? - подумала Катя. - Может, у меня нос грязный или на щеке пятно? - Она посмотрела в зеркало, поправила волосы, разгладила пальцами воротничок. - Дураки, ничего смешного..." Катя снова принялась читать, но тут во дворе раздался зычный крик:

- Я вам покажу на крышах сидеть!

У сарая стояла дворничиха, размахивала метлой, пытаясь снять с крыши Валерку и Рэмку, как хозяйки снимают паутину с карнизов.

- Козлы окаянные! - поносила она мальчишек. - Мало вам ровного места? Пошли, пошли!

Мальчишки, не отрывая глаз от Кати, сдвинулись с края крыши на середину.