Ее выстроили для себя сестры. Я помню, как, замотав головы платками, они тюкали трамбовками хрустящий шлак, который сыпал в опалубку вперемешку с бетоном отец. Наверное, помогали и Феликс с Юркой, но я вижу только сестер -- они стоят на высочайших, как мне кажется, лесах и, точно заведенные, мелко кланяются стене: в руках у них колотушки. Отец выскребает из железного корыта цементный раствор. Меня используют для мелких поручений, и я нетерпеливо жду, когда мне разрешат залезть наверх, приподнять за блестящие ручки обрубок бревна и шлепнуть им во влажно хрустящий шлак.
Сестрам, когда они строили себе отдельную комнатку, было пятнадцать и девятнадцать. Какие девицы будут сейчас тюкать трамбовками, чтобы построить себе комнату? Да никакие не будут.
Я ложусь на скрипучий диванчик, гашу свет и думаю о том, что есть наказания, которые посылает судьба, и есть испытания, которыми она проверяет человека на стойкость. И надо уметь различать их, чтобы не впадать в панику. Где-то я читал такое...
Чем были для моей матери смерти троих детей, блокада, тюрьма Феликса, послевоенная голодуха, безденежье и многое другое, от чего мать седела, но не сгибалась?.. Наказанием? За что?
Испытанием? Но сколько можно испытывать... И самое главное: во имя чего, если мать умерла рано, еще полная сил?
А быть может, это пример мужества, поданный нам, оставшимся жить? Не надо помнить всегда -- это невозможно. Хоть иногда вспоминайте. И вы поймете, что ваши нынешние беды -- не беды. А лишь неприятности, огорчения. Беда -- это другое...
Мы строим дом.
В апреле, когда тропинки в снегу уже чернеют землей и с грядок сползает зернистый искрящийся снег, приезжают наши сестры и жены.
Надежда начинает ахать еще от калитки, дивясь новому срубу и размаху строительства.
Вера, обходя талые лужи и ступая на щепки, оглядывает со всех сторон уже законопаченный сруб и качает головой:
-- Ну вы, мужики, даете! Ну вы даете! А какой большой!..
-- Саня! Это вы все сами? -- не верит своим глазам Надежда. -- Когда же вы успели? Ой, какие вы молодцы. Надо же...
Пока идет осмотр строительства, мы гордо, но сдержанно улыбаемся и даем пояснения. Конечно, мы ждали этой минуты, когда наши женщины приедут и ахнут. Приятно чувствовать себя мужчинами, которые могут построить дом.
-- Молодцы, молодцы!..
-- Когда же они успели? Вроде и ездили не так часто...
-- Ну да, нечасто! Я уже и забыла, когда мы с Саней в кино последний раз ходили. То он на работе допоздна, то здесь.
-- И главное, бревна-то какие толстые, смотрите. Настоящий рубленый дом!
-- А как комнаты будут расположены?
-- Надо ведь еще старый сломать. Нет, за это лето им не успеть. Не успеть вам, Феликс?..
-- А второй этаж будет?
Феликс стягивает с себя грязный свитер, не спеша вешает его на сук рябины и неожиданно подхватывает жену на руки.
-- Что ты делаешь? -- пугается Лиля.
-- Хочу показать тебе стройку! -- Феликс шлепает сапогами по лужам, удаляясь к углу сруба.
-- Феликс, прекрати! -- Лиля обхватывает его шею и пытается быть строгой: -- Поскользнешься...
Феликс обносит жену вокруг дома и ставит на сухое место.
-- Поняла, чем мы тут занимались! -- задорно смотрит Феликс. И вытирает губы ладонью.
-- Колоссально! -- Лиля роется в сумочке и отворачивается к калитке. -Настоящая вилла!..
Мы все немного завидуем отношениям Феликса и Лили. Они работают в одной лаборатории, вместе написали книгу, у них гостеприимный дом и много друзей. Лиля, похоже, давно смирилась с неожиданным характером мужа, принимает его таким, как он есть, многое прощает и, наверное, владеет неведомым нам ключиком к сердцу Феликса.
И тем большей неожиданностью будет то, что произойдету них через два года.
Надежда продолжает виться около Сани и сыпать вопросами о будущем устройстве дачи. Саня обнимает ее за шею и смотрит с улыбкой:
-- Надежа, знаешь, как у нас на стройке говорят? У нас говорят: неоконченную работу дураку не показывают. -- Он чмокает ее в висок. -- Давай обед организовывай. Потом все увидите.
...Эта присказка потом чуть не выйдет нашему зятю боком.
Когда Молодцов станет главным инженером крупного строительного треста и к нему на объект приедет большой областной начальник с лунообразным лицом, Саня скажет про неоконченную работу и дурака после надменного выговора по мелочам. Он спокойно выслушает все дилетантские упреки, улыбнется и скажет. Но попросит не относить на свой счет, просто у строителей так принято говорить. Управляющий трестом после отъезда гостей тяжело опустился в кресло: "Ты представляешь, с кем ты пошутил? Ведь нас с тобой уволят..."
-- Если действительно дурак, то уволит, -- нахмурится Молодцов и добавит, что не боится вновь пойти прорабом, мастером, а то и плотником, тюкать топором. -- Мне интересно дело делать, а не прогибаться перед начальством. Доверили, так не мешайте строить...