Мы убили их в понедельник

— Мне пришлось жить со своим дядей-холостяком. Это был вечно угрюмый, недовольный и злобный сукин сын… Извините.

— Все в порядке.

— Некоторое время я рос настоящим дикарем. Моя дорога вела меня прямиком в тюрьму Рэйфорд. Но потом я увлекся футболом.

— Наверно, было очень странно смотреть на залив и… думать о том, что произошло.

— Первые несколько месяцев я часто приходил на берег острова и просто сидел и глядел на воду. Море мне тогда казалось каким-то сознательным существом. Оно было воплощением зла. Оно смеялось мне в лицо. Мне хотелось заплыть в самую середину залива где-нибудь на полпути к Мексике, нырнуть на дно и выдернуть затычку — и пусть вся это чертова вода попадет прямо в ад и превратится в клубы пара. А потом я нашел бы своего отца. Но… прошло какое-то время, и я опять увидел перед собой всего лишь часть океана, вечного и бесстрастного, как горная гряда. Если вы не держитесь начеку, он может вас убить, так же, как вы можете погибнуть в горах или во время лесного пожара. Но он не хочет вашей смерти.

Мы вернулись обратно к полотенцу. Она повернулась ко мне с серьезным видом и сказала:

— Когда вы появились здесь со своей нелепой раковиной, я и не подозревала, как буду радоваться тому, что вы пришли на этот пляж.

— Я всегда к вашим услугам.

— И вы не стали делать… всяких глупостей, говорить сальностей, и я этого от вас не ждала, и это меня тоже радует.

Она улыбалась. Мы посмотрели друг другу в глаза. Потом, в какую-то долю секунды, между нами что-то изменилось. Вероятно, она ожидала этого не больше, чем я. Это было похоже на какой-то внезапный сигнал, который означал гораздо больше, чем можно выразить словами. Что-то сходное с чувством узнавания. В это странное мгновение другой человек становится неотъемлемой частью вашей жизни. Но в тот миг, когда я увидел, как ее улыбка погасла, губы смягчились и глаза расширились от удивления, мне пришло в голову, что точно таким же взглядом она смотрела на Чарли Хейвуда.

— Я здесь никого не знаю, — сказала она.

— В последнее время?

— Почему вы так спрашиваете? Вы чем-то рассержены?

— Скорей сконфужен.

— Поневоле начнешь сходить с ума со скуки, если сидишь целыми вечерами дома и смотришь телевизор.

— И так год за годом?

— Простите, вы не женаты?

Мы не могли оторвать друг от друга взгляда. Ее дыхание стало слегка прерывистым.

— Был женат.

— Я бы согласилась с вами встречаться, если бы вы об этом попросили.

— А почему вас так волнует, женат ли я?

— Потому что, если вы женаты, было бы неразумно с вами встречаться.

— А если вы сами замужем, то все в порядке?

— Я не замужем!

— Просто живете с парнем?

— Я живу с серым персидским котом. Его зовут Фантом. Это потому, что он все время созерцает вещи, которых на самом деле нет.

— Я очень, очень сконфужен, миссис Уэбер.

— О господи! — вскрикнула она. — Боже мой! Я Пегги Варден! Чери моя сестра, точнее, сестра по одному из родителей. И она на девять лет старше меня.

Все снова вернулось на свои места. Я щелкнул пальцами:

— Вы приехали из Ричмонда?

— Да. Только вчера. Я уже гостила здесь две недели в прошлом году, но это было в начале лета.

— И вы не замужем?

— Я была замужем. Почти ребенком. Питер умер, когда мне исполнилось двадцать лет, это случилось пять лет назад.

— Простите, что я так ошибся.

Она попыталась изобразить сердитый взгляд. Но при веселом выражении лица это было довольно трудно.

— У вас есть какие-нибудь отличительные признаки и особые приметы? Например, имя?

— Сегодня я все делаю не так, как нужно. Сэм Брайс.

— Сэм Брайс. Что-то знакомое, или я ошибаюсь?

— Мое имя более или менее знакомо разве что самым заядлым любителям профессионального футбола, Пегги. Таким, которые знают имена всех игроков и судей, включая тех, что стоят на боковой линии.

— Ага! — кивнула она. — Теперь понятно. Питер был без ума от футбола, и я заразилась от него этой болезнью. Он приучил меня смотреть матчи. Я делаю это до сих пор. Но вы…

— Уже не играю.

— По крайней мере, последние три года.

— Вот именно — последние три года.

— О, Сэм, я помню одну чудесную воскресную игру. Кажется, это был ваш второй сезон? Вы играли против «Краснокожих» в Вашингтоне. Я видела этот матч. Вы прорвались сквозь их защиту, как тигр.

— В тот день я был в ударе. Я разработал специальную схему с нашим правым защитником и одним из нападающих, чтобы оторваться от погони. Несколько раз меня ловили, но мы выжидали удобного момента. Только в последней четверти игры все сложилось так, как надо, и мы смогли осуществить свой план.

— Почему вы ушли из спорта, хотя так хорошо играли?

— Это долгая история.

— Сэм… Какое спокойное, надежное имя.

— Как кирпич.

— Я не знаю, что мне сделать — стукнуть вас своей искалеченной ногой или еще раз повторить свои и без того более чем откровенные намеки?

— Когда за вами заехать?

— Вы собираетесь меня покормить?

— За много-много миль отсюда.

— Тогда, скажем, в начале седьмого?

— Прибуду точно в срок, Маргарет.