Мы уходим в степи

— Хорошо, хорошо, — кажется он добродушно посмеивался. — Сейчас отойдешь.

— Отставить панибратство! — раздался рядом грозный окрик. Всадники подтянулись, обрывая смешки.

— Документы летчика и второго убитого. Так же сумка с пакетом. Ох и ядрёные там печати, ваше бродь! — отрапортовал вытащивший меня из горящего самолета бородач.

— Похвально! Отличился урядник Казимиров! Второй раз за день! — офицер, судя по погонам с одной полосой и двумя звездочками, лихо спрыгнул с конями и принялся рассматривать документы, изредка поглядывая на меня. Я, конечно, смотрел на него. Что-то не вязалось с привычным образом, вроде бы лейтенант, но погоны немного не такие, как у знакомого мне милиционера. С шашкой на боку, револьвер в потертой кобуре, фуражка лихо заломлена и кокарда какая-то непонятная, без привычного обозначения. На гимнастерке непривычные шевроны.

Лейтенант придвинулся ко мне, явно подобрев. Отдал честь и неожиданно звонким мальчишеским голосом сказал:

— Подпоручик Аверин, честь имею. Жаль, прапорщик Григорьев, вашего первого номера — поручика Баженова. Но хоть не мучился: пуля точно между глаз прилетела, сразу в рай отправился. Здорово атаку красных прервали! Как пошли волной, думали — это и есть наш последний бой. А ту, вы, со своим пулеметом! Отменно стреляете, господин прапорщик! Непременно буду ходатайствовать перед своим начальством, чтоб вас наградили! Господин Григорьев! Что с вами?!

Голова пошла кругом. Что, блин, происходит? Какой подпоручик? Какой прапорщик? И если красные там, то значит я среди белых?! Как такое вообще возможно? Я же комсомолец до мозга костей. У меня же ячейка! Политинформации по вторникам! Какие белые?! Мне стало плохо. Мозг отказывался обрабатывать всю информацию. Может, это немцы переодетые — фильм снимают и меня, как члена делегации… Да, быть такого не может! Да я бы помнил! Да я бы и не согласился бы никогда за белых играть. Позор –то какой! Сон! Точно — сон.

Все казалось мне ужасным сном. Голова закружилась и предметы поплыли перед глазами. Я провалился в темноту.

— Да он контуженный, ваш бродь! — отозвался лихой и отчаянный урядник Казимиров.

— Что же с нами война делает, — устало произнес Аверин. — В лазарет его! Оклемается в штаб повезем. Разведчики, видимо, к нам с донесением спешили!

Глава 6

Неясные, размазанные по затуманенному сознанию, звуки, проникали вглубь меня, и будто растворялись во мне, выдавливая реальность.

Что это? Громыхание механизмов токарного станка? Но почему так далеко? Неужто я все еще в административном отделе? Пора бы уже и на работу вернуться. В цех. Не любят у нас тех, кто прохладно к работе относится. Да еще мне и, по всей вероятности, доска почета светит. А это уже. Стоп, глаза то мои закрыты. Неужели я уснул?! Посреди рабочего дня?! Позор! Тунеядец! Хлебнул кефира, и прикорнул на обеденном часе? Дед засмеет! Скорее в цех, пока никто не увидел!

Я попытался открыть глаза. Получилось с трудом. Было ощущение, что веки склеились меж собой, и отодрать их друг от друга можно было лишь с помощью растворителя. Нос сразу уловил едкий запах. Закашлялся и стал приходить в себя. Сквозь прищур глаз просачивался яркий, белый свет.

Так и знал — обед, в столовке заснул! Раскемарило! Варварка виновата — видать опять всю ночь думал о ее пышных формах.

Хотя нет. Что это?