Мы уходим в степи

— Благодарю вас сердечно, — склонив в полупоклоне голову, поблагодарил я сестру милосердия, и направился бодрым шагом к двери палаты. Но что-то заставило меня оглянуться на самом пороге. Зоя смотрела мне в след, но встретившись со мной взглядом, смущенно отвернулась, принявшись снимать постельное белье с кровати, на которой я лежал. Было видно, что она пребывает в состоянии эмоционального возбуждения, и внутренней борьбы с самой собой. «Ладно», — решил про себя. — «Может, встретимся еще».

— Жизнь — штука не предсказуемая, — в полголоса произнес я и, неожиданно для самого себя, добавил. — Все в руках … — Хотел сказать партии, но решил, что уместнее будет сказать. — Господа.

Зоя оставила в покое постельное белье и выпрямилась. Но я уже не стал ждать, когда она повернется. Время и так прошло достаточно. Мне необходимо было явиться в штаб. К тому же, если даже брать во внимание, что Зоя мне понравилась, о каких отношения можно говорить, если я сам не знаю, что со мной будет через час, к примеру. Ведь я, выходя из общежития на поиски могилы друга деда, и подумать не мог, что окажусь не только в совершенно другом месте, но и перенесусь во времени на несколько десятилетий назад. Если, конечно, я не сбрендил, и не получил травму от сорвавшейся с токарного станка болванки. В любом случае не утешительные мысли: принять действительность было невыносимо тяжело.

Я вышел, прикрыв за собой дверь, оставив Зою совершенно одну. «Будем посмотреть», — произнес я одну из любимых фраз своего деда.

— Аккуратнее, — раздался громкий окрик. По коридору два дюжих санитара катили тележку на которой лежал раненый. Судя по залитой кровью одежде, ранение у солдата было тяжелым.

— Тащите прямиком в оперблок! — раздался знакомый, зычный голос начальника госпиталя, осматривавшего меня с четверть часа назад.

— А вы, голубчик, что прохлаждаетесь? — я даже сразу и не понял, что Петр Илларионович обращался ко мне.

— Что, простите, господин полковник?! — только и смог переспросить я не смело.

— Я вас выписал минут двадцать тому назад. Так по какой причине вы еще не получили свое обмундирование и документы? Видите, как у нас здесь — с этими словами доктор показал на удаляющихся с тележкой санитаров. — Сейчас же получайте все необходимое, и чтобы я вас боле не видел. По крайней мере в качестве пациента.

— Есть, — четко выкрикнул я, приставляя правую ногу к левой. Хотел было отдать честь, да вспомнил, что голова не покрыта.

Петр Илларионович махнул рукой, давая понять, что не до уставов сейчас:

— Идите с Богом, господин прапорщик.

Я быстрым шагом дошел до лестницы и спустился в полуподвальное помещение, где располагалась гардеробная. Получив свою форму, на удивление, чистую и отглаженную, я моментом влез в нее и поблагодарив седовласого дядьку с погонами без нашивок, который любезно выдал мне мою форму и необходимые документы, вышел из здания госпиталя. В сопроводительных документах значилось что я, прапорщик такой -то, находился на излечении в военном госпитале Н-ской части с такого- то по такое, дата, подпись.

«15 мая1918 года» — будто отпечаталось у меня в глазах.

«Значит, всё-таки не кино, наивный. Вот это меня занесло», — в голове пронеслось будто порыв ветра. Сомнения в нереальности исчезли окончательно. — «Это же разгар гражданской войны! Да уж, това…точнее господин прапорщик, не сладко вам придется, к тому же с таким комсомольским прошлым. Хотя в данной ситуации вполне логичнее было сказать, не прошлым, а будущим. Но для тех, на чьей стороне я оказался, временной промежуток вряд ли будет иметь значение, чего не скажешь о моей принадлежности к коммунистическому союзу молодежи, а кратко к комсомолу. Одна только мысль о том, что будет со мной, если вся правда раскроется. Не дай Бог!» — Пальцы неуверенно сложились вместе, и рука сама потянулась ко лбу. Даже креститься толком не могу. Я еще раз внимательно просмотрел документ о выписке и остановил взгляд на дате, как будто от того, что, если я дольше буду смотреть на эти цифры, они поменяются на другие. Не поменяются, господин прапорщик. Влип ты по полной.

«Человек всегда оказывается на том месте и в нужный час, где ему суждено появиться» — вспомнились мне слова деда моего. Да! Знать бы еще почему не оказался красным, а стал белым. За, что мне такое? Еще маленьким помню его наставления. А ведь прав дед то. Видимо не зря меня забросило сюда. Значит так нужно. И даже на душе как-то легко и свежо от того, что я не комсорг Мишка, которого, не смотря на должность комсорга, шпыняли по чем зря на право и налево от председателя профсоюза до того же товарища Мая, а полноценный офицер Русской Императорской Армии. Вон, как солдаты и санитары тянутся. Хочешь, не хочешь, а начнешь уважать погоны. Эх, жаль нет рядом этого гэбэшного майора. Потолковали бы мы с тобой, товарищ Май, по -другому.

— Судьба. Значит, судьба, — подбодрил я себя и, зашагал в сторону здания штаба, свыкаясь с новой мыслью.

Глава 8