Мы уходим в степи

Дождавшись, когда мой спаситель выйдет из палаты, я вскочил с кровати и подошел к окну. Катая в руках красное яблоко, осмотрелся. Внюхался в сладкий аромат, не решаясь попробовать. Окно выходило во двор госпиталя. Сразу подивился размаху и постановке сцены. Мне хорошо была видна небольшая открытая площадка, кстати снова без камер и без дополнительного освещения. На ней сидели, стояли и лежали люди в военной форме. Судя по всему, это была сортировочная. Меж раненых и больных солдат сновали одетые в, такие же как был на Зое, халаты сестры милосердия и прикрепляли к форме солдат красные, желтые и зеленые карточки. Чуть вдалеке виднелось одноэтажное кирпичное здание, под крышей которого было прикреплено трехцветное знамя. Его красно-бело-синие полосы трепыхались под дуновением ветра. Скорее всего это и был штаб. И туда мне следовало явиться незамедлительно.

— Что же вы нарушаете режим, господин прапорщик, — все тот же полный неподдельной тревоги голос, похожий на ручеек, вторгся в мои мысли. — Вам же прописан строгий постельный режим!

Я обернулся. В дверях стояла Зоя с градусником в руках. Она больше походила на подростка. Ее молодое, красивое лицо выражало неподдельное недоумение.

Господи. Товарищи! Кам –рады!!! Держите меня! Ну, какое же это кино?! Кого я обманываю?! Нельзя так сыграть. Нельзя такой масштаб сцен держать в постоянном накале. Я искоса посмотрел в окно, и вздохнул удрученно: ничего не поменялось, белогвардейцы не вышли из своих эпизодических ролей, продолжая заниматься своими делами. От бессилия, от того, что начинаю принимать ситуацию, застонал.

— Господин прапорщик, немедленно в постель! Вам становится хуже! — вскрикнула Зоя.

— Мне хорошо, сестричка, — простонал я. — Мне очень хорошо.

— Правда? — изумилась она.

Я улыбнулся сквозь слезы, настолько искренне, насколько мог, и выпалил скороговоркой:

— Зоя, больше нет необходимости в моем лечении. Доктор признал меня совершенно здоровым и выписал. Мне нужно срочно явиться в штаб. Вы не подскажете, как мне пройти в гардероб?

— Как выписал? Куда? — взволнованно спросила девушка и тут же спохватилась. Щеки ее порозовели. — Простите, это все так неожиданно.

— Петр Илларионович осмотрел меня и выписал, — медленно повторил я. — Теперь снова в строй. Бить… красных. — Я чуть не подавился словами. Такими они были не легкими. Никогда в жизни не думал, что могу сказать такое в слух.

— Так быстро? — спросила Зоя и всплеснула руками. На лице ее пробежала гамма чувств. Я почувствовал, как она мне завидует и, как тоже хочет бить красных. Но почему?! Градусник в руках девушки треснул, и она вскрикнула, роняя осколки, и пряча окровавленную руку за спину.

— Простите, Зоя, — разделяя внутреннее состояние, стоящей передо мной, сестры милосердия, продолжил я. — Я бы и сам рад остаться, но служба.

— Я понимаю. Я рада за вас, честное слово.

Я говорил, сам не слыша себя. Открывал рот, шевелил губами, произнося слова. Кто за меня говорит? Какая служба? Какой штаб? Я еще понимаю — тайна пакета, может в нем, ответы на все вопросы. Но служба??? Я же красный. Я же Ленина люблю. Как это все воспринимать?! Куда мне деваться теперь?! В какую дверь можно выйти, чтобы всё вернулось и стало на свои места.

До моего сознания не доходила вся картина той реальности, в которую я попал. Я отказывался в нее верить! Все это мне казалось каким-то сном. Бредом! Будто сплю я в общежитии гэдээровского завода. Зайдет сейчас товарищ Май и крикнет бодрым голосом:

— А ну-ка, Михаил, подъем! Коммунизм проспишь!

И тут же новая волна мыслей накатывает с еще большей силой. Нет, не зайдет, не крикнет. Попал ты, Мишка, как кур в ощип. Крикнуть на тебя может сейчас только вышестоящий по чину офицер. А ты сам не комсорг, а прапорщик Григорьев, который был послан в штаб полка с секретным пакетом и чуть было не погиб в том аэроплане. Так что, Михаил батькович, успокойтесь и примите свою судьбу такой, какой она на данный момент есть. А дальше? Дальше будем посмотреть.

— Значит, вам пора? — как-то пространно спросила Зоя, тупя глаза и тщательно рассматривая пол. — И вас могут куда-то отправить? Далеко? — последнее слово девушка прошептала.

— Если честно, то я сам этого не знаю — ответил я, как можно бодрее — Пребываю в догадках.

— Берегите себя. Не пропадайте! Обещали на аэроплане покатать.

— Да, конечно. Я … постараюсь. Поберечься. И непременно покатаю вас на аэроплане при первой возможности.

Сказал это вслух, а про себя отметил, что не спроста девушка задает вопросы. Неужто я ей приглянулся? Вот тебе и раз. Тоже мне нашла геройского прапорщика. Это не мой образ! В голове полная сумятица и бардак. Не до аэропланов мне и не до любви. Выбираться надо.

Чтобы отвлечься от лишних, на данный момент, мыслей, я спросил Зою о том, как найти мне гардеробную.

— Ничего сложного в этом нет, — в голосе девушки слышались нотки обиды. Она плохо скрывала свое волнение: на шеи выступило красное пятнышко. — Пройдете по коридору до лестницы и спуститесь вниз. Там и найдете, что вам нужно.