Мы умрем в один день

Он, морщась, зажимал левую ладонь, из которой текла кровь. Мы кое-как перетащили Костю на борт яхты, потом взялись за ящики. Несмотря на спешку, ни Лариса, ни Челнок с Лиманским не собирались оставлять их на берегу.

Мы уже выходили из бухты, когда на пляж выскочила знакомая «Волга» и следом за ней еще две легковые машины. Человек семь, высыпавших наружу, смотрели на яхту, переговариваясь друг с другом. У двоих я разглядел автомата. Нас разделяло с полкилометра — дистанция, на которой они смогли бы вполне достать «Марию».

Я кивнул Вадиму на штурвал и поднял прислоненный к рубке карабин.

— Становись. Я пойду на корму.

— Стрельбы не будет, — покачал головой Лиманский. — Эти ребята не идиоты, чтобы пулять по яхте, в которой лежит бомба.

— Какая бомба? — не понял я.

— Атомная, — сказал он, — самая обыкновенная, атомная.

Глава 4

Костя Малов умирал. Он ненадолго приходил в сознание и звал Ларису. Она все время сидела рядом, но Костя ее не узнавал.

У Михаила была пробита левая ладонь. Еще одна пуля прошла вдоль ребер, вырвав клок мяса на боку.

— Это все ерунда, — махал он перебинтованной рукой. — Заживет, как на собаке. Вот Косте действительно сильно досталось. Сволочи! Но мы им тоже навтыкали. Бородатого ты здорово срезал, даже не пикнул. «.

Я стоял за штурвалом. Меткое попадание в бородатого водителя не вызывало у меня положительных эмоций. Все напоминало дикий спектакль. Умирающий Костя Малов, кровь и стреляные гильзы на палубе яхты, убийство, повисшее на мне, и эта бомба, которая лежит в трюме…

Вадим с биноклем стоял на носу. Мерно тарахтел дизель. Мы уходили от наших преследователей со скоростью восемь узлов. Анжела прошла мимо, ни на кого не глядя. Она была на взводе, растрепанные черные волосы торчали в разные стороны.

— Иди сюда! — позвал я ее.

— Чего тебе?

— Хватит пить. Шагай вниз и вскипяти воды.

— Кофе, что-ли захотел?

— Надо промыть раны Михаилу.

— Ну, если Миха-илу…

Она развернулась и неуклюже полезла вниз по трапу.

— Миша, ты мне можешь рассказать, как все получилось с этой бомбой? — спросил я.

— А чего рассказывать? Сам, наверное, все понял. Последний год дела в фирме шли паршиво, Костя брался за любые авантюры. А тут полным ходом идет растаскивание армии. Грузины, абхазы — все куски к себе тащат. Ну, мы кое-что провернули. Там, пара грузовиков, кабель телефонный… А Костя не может по-малому играть, пусть риск, но чтобы результаты. Связался с кем-то из тузов и затеял историю с бомбой. Нашел клиентов и купил эту штуковину. Мы по существу всю нашу фирму ликвидировали, даже машины продали, чтобы ее выкупить…

— Слушай, ну ведь это страшно! Ты хоть понимаешь, что такое ядерный заряд?

— Я-то все понимаю! Чему ты удивляешься? В госпиталях морфий на корню скупают, а раненым инъекции дистиллированной водой делают. Не слышал, да? Как боевые самолеты исчезают, тоже не слышал? Летал, летал истребитель — и вдруг исчез. А кто-то лимоны считает, и наплевать им на всю нашу демагогию.

— Что за люди были на берегу?

— А хрен их разберет! Может, какая-то из враждующих группировок, лечены или азербайджанцы, а может, просто мафиози. Переиграли они Костю! Я только на рожи их посмотрел, сразу понял, что ничего хорошего не получится. Сделали вид, что достают дипломат с деньгами, а сами как по команде выхватили пистолеты — и в упор! Того, который в меня стрелял, я успел вырубить, хотя и получил пулю. Сцепился со вторым, кое-как достал свою пушку…

— Он умер!

Лариса держала голову Кости на коленях. Его ладонь с желтыми, испачканными кровью ногтями была безвольно откинута в сторону. По раскачивающейся палубе перекатывались, звякая друг о друга, стреляные автоматные гильзы.

Большой теплоход шел в сторону города. Полуголые туристы, облокотясь о поручни, глядели на нас. Челнок зачем-то погрозил теплоходу кулаком и, сплюнув, отвернулся. Лариса плакала. Аня-Анжела, всхлипывая, терла кулачком глаза, размазывая краску.

— Давай, отнесем его вниз, — сказал я.

Челнок кивнул, соглашаясь со мной. Потом я снова вернулся к штурвалу. Сейчас я не знал, куда и зачем мы плывем. Знали ли это остальные?

— Нам нужно исчезнуть. На неделю, может быть, на две. — Вадим говорил отрывисто, словно отдавая команду, но я чувствовал его растерянность. — Уйти на ночь как можно дальше и укрыться на побережье или на одном из осторовов. В город нам никому возврата нет.

— А может, проще повернуть в любой порт и сдаться, — сказал я. — По крайней мере есть шанс остаться в живых.

— Мы все сгнием в тюрьме! — выкрикнула Лариса. — Ты хоть представляешь, какие статьи и сроки нам повесят?

— Слава, нас передушат в камерах, — Мишка курил, сидя на корточках, — там завязаны такие люди, что до суда дело не дойдет.

Наступили сумерки. Мы шли вдоль побережья, не рискуя углубляться в море, где яхту могли остановить пограничники. Петля затягивалась, и выхода я не видел. Оставалось лишь плыть, ни о чем не думая.