Мы вовсе не такие

В то ноябрьское утро ни одному из служителей зоопарка некогда было нас сопровождать — там сейчас дорога каждая пара рук. Что ж, придется справляться самим. Моросит мелкий противный дождик, и мы натянули поверх ящиков с обезьянами брезентовый полог. Он спускается и на открытую зарешеченную стенку транспортного ящика с шимпанзе — чтобы предохранить их от сквозняка. Однако время от времени высовывается длинная черная рука и решительно отодвигает полог в сторону — это Бамбу хочет знать, что происходит. Два черных лица затаились там за решеткой и озабоченным взглядом всматриваются в пролетающие мимо улицы и дома.

Когда мы подъезжаем к дому, то выясняется, что громадный транспортный ящик не пролезает в узкий пролет лестницы, ведущей в цокольное помещение. Коротко посовещавшись, приходим к выводу, что другого выхода нет: я хватаю цепь, свисающую с ошейника Бамбу, моя жена — ту, к которой привязана Ова, и — хоп! — решетка кверху, и обезьяны на воле! Обе черные согнутые фигуры покорно, вперевалочку, следуют за нами сначала по дорожке сада вниз по лестнице, а потом в открытую дверь клетки — их нового жилища. У нас прямо гора с плеч. Ведь мы заметили, как служитель нам вслед удрученно покачал головой:

— Лишь бы все обошлось благополучно! За Бамбу-то теперь совершенно нельзя поручиться — прямо псих какой-то стал!

И действительно, есть чего опасаться: Бамбу вырос среди людей, нисколько их не боится и не ставит их ни в грош…

Но, как выяснилось, рано мы обрадовались, что обезьяны надежно упрятаны в клетку! Точно так же спокойно и уверенно, как они только что зашли в свое новое жилище, они в следующее же мгновение просунули руки сквозь решетку и, отодвинув со знанием дела задвижку, вышли на волю. Да, это не волки — с теми никогда ничего подобного не происходило! Я грозным голосом приказываю им вернуться назад. Ова слушается. Но Бамбу — нет. Шерсть на его плечах и руках поднимается дыбом, он принимается раскачиваться из стороны в сторону, словно боксер на ринге, в бешенстве пинает ногой здоровенный чемодан, стоящий неподалеку, а затем внезапно бросается на меня и кусает за ногу. Мне не остается ничего иного, как обороняться пинками, потому что в спешке я не захватил с собой даже палки; следуют еще два укуса: за коленку и за надбровье левого глаза. Наконец кто-то протягивает мне через щелку в дверях бельевую скалку (ничего другого, очевидно, в этой суматохе найти не удалось), и я с размаху ударяю ею буяна по голове. Тогда он вдруг сразу приходит в себя, садится на чемодан и просяще протягивает руку моей жене. Теперь он разрешает ей без малейшего сопротивления отвести себя снова в клетку. На сей раз мы уже умней и тут же вешаем на задвижку висячий замок. Уф-ф!

Что же мы имеем в результате? Рану на лбу, синяк на ноге, вырванный клок на коленке старых брюк.

А Ова и Бамбу тем временем изучают свое новое жилище. Это клетка, состоящая из двух отсеков. Каждое отделение имеет свою дверь наружу, и меж собой они тоже соединены задвижной дверкой, которую снаружи можно за проволоку приподнять кверху. Дощатый пол клетки приподнят над цементным полом помещения примерно на полметра. Не один волк уже ночевал у меня в этом надежном убежище. Окажется ли оно столь же надежным для наших новых постояльцев? Ова моментально обнаружила выдвижную дверцу и с ловкостью специалиста, приподняв ее кверху (а весит эта железная штуковина немало!), переползла в соседний пустой отсек. Волкам такая возможность никогда и в голову не приходила! Ничего не поделаешь: приходится мне закрепить дверцу еще второй проволокой так, чтобы она приподнималась лишь на очень незначительное расстояние, через которое можно просунуть плошку с едой, но нельзя удрать.

А мои новые жильцы тем временем, словно два профессионала, продолжают обследовать клетку. Нашли непрочно закрепленный прут в решетке и повисают на нем по очереди всей тяжестью тела, пытаясь его расшатать. Ова, словно опытный карманник, вытаскивает у меня из кармана халата клещи и тут же засовывает один их конец в замок, пытаясь его открыть. Но, убедившись, что ничего не получается, защемляет их между двумя прутьями решетки и пытается использовать в качестве рычага. Когда я присаживаюсь возле клетки с сигаретой в зубах, Ова бесцеремонно вынимает ее у меня изо рта и с невозмутимым видом курит ее сама. Дым она при этом выдыхает, словно настоящий курильщик: то через рот, то через нос, и видно, что это занятие доставляет ей явное удовольствие. Когда сигарета нечаянно выпадает у нее из мундштука, она осторожно подбирает ее, стараясь не обжечь пальцы, и ловко засовывает назад, притом именно тем концом, каким надо. Обе обезьяны самостоятельно расстегивают на себе ошейники и по моему требованию протягивают их мне через решетку вместе с пристегнутыми к ним цепочками.