Мы все худели понемногу

Но последней каплей в чаше моего терпения стало поразительное хамство телевизионщиков. По-другому это и не назовешь. Дело было так. Однажды в субботу, уже далеко за полночь, я уютно устроилась в пижаме на кровати, попивала чай с медом и смотрела фильм про любовь. И вдруг в самый интересный момент внизу экрана появилась бегущая строка: «Уважаемые телезрители! Смотрите продолжение фильма после экстренного выпуска новостей».

Скажу честно: я испугалась. Ну что это может быть за сообщение, ради которого ночью прерывают фильм? Первая мысль: еще один жилой дом взорван террористами. А может быть, началась война с Америкой? Другие версии случившегося тоже не отличались оптимизмом. Бегущая строка повторилась еще пару раз, и вот когда мои нервы уже были взвинчены до предела, на экране наконец-то возник диктор. После первых же его слов мне захотелось запустить в телевизор чем-нибудь тяжелым. И только мысль о том, что денег на новый аппарат нет и не предвидится, удержала меня от разрушительных действий.

Вообразите, новость была такой: чуть ли не на сотом году жизни скончалась английская королева-мать. Заметьте, не та, которая облечена реальной политической властью и обязанностями, а самая старшая представительница рода, мирная старушка с кудельками, давно отошедшая от государственных дел.

Разве это событие настолько в корне меняет геополитическую ситуацию (выражение, которое любят употреблять в этом идиотском телевизоре), что нужно прерывать показ фильма и доводить до нервного срыва и без того зашуганный народ? Не спорю, жалко ее величество, но, видит Бог, я с чистым сердцем пожелала бы любому россиянину такой же долгой и в общем-то безоблачной жизни, какую она прожила.

После этого случая мне стало окончательно ясно: в погоне за сенсациями телевизионщики не погнушаются вогнать в ступор половину населения страны. И я решила не принадлежать к этой половине. Тем более, что мое существование и без телевизора не назовешь легким и безоблачным. И я дала себе зарок — не смотреть больше «ящик». Принять решение оказалось легче, чем ему следовать. Телевизор искушал — фильмами, ток-шоу и всякой абсолютно пустой мишурой, которая тем не менее обладает какой-то дьявольской притягательностью. Я стала обманывать саму себя («Я посмотрю только десять минут, а потом выключу...») и периодически срывалась на многочасовые просиживания перед «ящиком». И тогда я пришла к выводу: лучший вариант — вообще лишить себя возможности смотреть все каналы. В результате телевизионный мастер, едва веря в собственное счастье, унес под мышкой десять метров подаренного мной кабеля, а я подарила сама себе часы, дни и месяцы спокойной жизни. Чего и всем желаю.

— Ну так что? Ты видела передачу? — продолжала донимать меня вопросами Ксюша.

— Нет, я спала.

— Ах ты соня! — засмеялась подруга. — Ну ладно, сейчас перескажу, в чем там дело. Это безумно интересно!

Ну конечно. Что может быть интереснее, чем с утра пораньше узнавать про людское коварство и жестокость. Но мне ничего не оставалось, кроме как обратиться в слух.

* * *

Полине Коломиец всегда нравилось учиться. Девушка окончила факультет иностранных языков пединститута, потом — МГИМО по специальности «регионоведение». В результате к двадцати пяти годам Полина великолепно владела английским, испанским и французским языками, хорошо разбиралась в компьютерах и современной Литературе. Да и собой Коломиец была весьма недурна: стройная, высокая, с огромными голубыми глазами и длинными русыми волосами.

Три года назад Полина искала работу. Она узнала, что в одной процветающей фирме открыта вакансия «личный помощник руководителя», и пришла на собеседование. Собеседование проводил сам генеральный директор Геннадий Стрельцов. Полина влюбилась в этого сорокадвухлетнего красавца с первого взгляда и очень хотела работать рядом с ним. Однако Геннадий поступил более дальновидно: он отказал Полине в должности, зато предложил ей место любовницы, пока тоже вакантное. Девушка согласилась. Сразу же после собеседования новоявленные любовники отправились на квартиру к Полине, где и предались безудержной страсти.

Отношения Полины с Геннадием продолжались три года. Однако предприниматель не собирался переводить их на официальную основу. У мужчины были жена и сын-подросток, и развод не входил в его планы.

— Котенок, я тебя очень люблю, — не раз втолковывал он Полине, — но ты должна понять: моя жена тяжело больна, известие о разводе ее просто убьет.

— Но почему? — удивлялась девушка. — Твоя жена и сын ни в чем не будут нуждаться, ты по-прежнему будешь поддерживать их материально. Тысячи женщин прекрасно живут после развода!

— Но только не Ада. У моей жены очень слабое сердце, оно не выдержит этого потрясения, — скорбно отвечал любовник. — Не будем ничего менять. Мы любим друг друга — и это главное.