Мы все - осетины

— Я стараюсь верить людям, к тому же Вы вызываете доверие, — легонько повела она плечиками, и тут же быстро поправилась приняв прежнее положение.

— Мы кажется теперь на «ты», — поправил я ее.

— Извините, все время забываю, — она тихонько рассмеялась, все еще стараясь сохранять неподвижность.

— Можешь пошевелиться, если хочешь, основное я уже набросал, — разрешил я, старательно накладывая серые тени вокруг ее глаз. — Я имел в виду, что вообще такое поведение не характерно для молодой осетинской девушки. Я бывал в тех краях, правда давно… Но вряд ли с тех пор там что-то серьезно изменилось…

Она едва заметно вздрогнула, но встретила мой вопрошающий взгляд спокойно и прямо.

— Дело в том, что я не так уж и молода, — задумчиво проговорила она. — И уж точно не девушка.

— Не понял?

Я даже рисовать на миг перестал, остановился с замершей на полпути к холсту кистью, того и гляди краска капнет.

— Я вдова, — как-то жалко и вместе с тем с вызовом улыбнулась она уголком рта, и гордо вскинула голову, глядя мне прямо в лицо.

Вот оно что. Институт вдовства у осетин штука весьма своеобразная. Нет, конечно, вдову в прямую никто никогда не обвинит в смерти мужа, не уберегла, мол. Но где-то подсознательно это как бы все равно подразумевается, не явно, но очень ощутимо. Овдовевших женщин сторонятся, относятся к ним с недоверием и подозрительностью. Очень редкий случай, когда вдове удается выйти замуж повторно. Говорят в старину бытовал обычай брать в жены овдовевших супруг близких родственников, чтобы женщина, потерявшая мужа, не уходила из семьи, не лишала родню ценного работника к которому уже все привыкли. Но сегодня этот обычай практически повсеместно канул в Лету, может и есть где-нибудь в неприступной горной крепи дальние уединенные аулы, где его до сих пор придерживаются, но я о таком не слышал. Вот чем объясняется ее показная раскованность, не свойственная осетинским женщинам смелость. Она просто давно поставила на себе и своей дальнейшей жизни жирный крест. Все, больше терять нечего. Я сочувственно глянул на сидящую передо мной девушку, она ответила мне гордым вызывающим взглядом, будто говорившим: «Да, я такая, и ничего тут теперь не поделаешь. Либо принимай такой, либо давай разойдемся пока не поздно, я не навязываюсь!»

— Извини, — я действительно сожалел о том, что неуклюже затронул наверняка болезненную для нее тему.

— Ничего. Это случилось четыре года назад. Уже отболело, — тем не менее она опустила голову, пряча от меня лицо и кажется украдкой смахнула набежавшую на глаза непрошенную слезинку, делая вид, что просто поправляет непокорный сбившийся локон.

— Четыре года назад? Сколько же тебе было лет, когда ты вышла замуж? — вопрос был откровенно бестактным, но я просто не мог удержаться, уж слишком молодо она выглядела сейчас.

Честно говоря, я даже не ожидал что она мне ответит, реально сморозил глупость и теперь уже горько раскаивался за свою невыдержанность.

— Шестнадцать, — тем не мене тихо сказала она, так и не подняв на меня глаз. — У нас очень рано взрослеют.

Да, это тоже мне было известно, шестнадцать-семнадцать лет вполне нормальный возраст для осетинской невесты. Уж не знаю почему, виноват ли в том чистый горный воздух, льющаяся с вековых ледников вода горных рек, или еще какие-то неизвестные современной науке природные факторы, но горянки очень рано созревают, набирают округлые женские формы, из угловатых неуклюжих подростков превращаются в стройных, прекрасных, как распустившиеся полевые цветы девушек. Правда, и отцветают они, как правило, так же быстро: грузнеют бедра, тяжелеет походка, грубеют от постоянной работы по дому руки, пробиваются над верхней губой жесткие черные волоски почти мужских усов. Потому и приходится местным женихам ловить момент, брать девушку в жены пораньше, пока бутон еще не распустился, не раскрылся во всей свой прелести. К тому же и веками сложившемуся горскому менталитету это весьма соответствует. Муж должен быть в полном смысле этого слова главой семьи. На нем и заработок денег, и защита, и решение всех внешних вопросов… Он спокоен, мудр и всегда во всем прав… А жена, она почти что вещь, нужная для заботы о нем, любимом, и украшения дома. Молоденькая, резвая веселушка с ветром в голове, но хорошая работящая хозяйка, бесспорно признающая главенство более умного и опытного в житейских делах мужа. Да, шестнадцать лет, это вполне нормально, ничего удивительного. Вот только если сейчас ей на вид не больше двадцати, а овдовела она четыре года назад, то скажите мне, сколько же она прожила в браке?

— Он погиб через неделю после нашей свадьбы, — тихо говорит она пристально глядя в пол, словно там, среди вытертого, растрескавшегося вдоль стыков линолеума можно прочесть ответ на вопрос почему так произошло, почему так тяжела оказалась ее и без того не легкая бабья доля.