Мы все под подозрением

– Вас, видимо, многое связывает с этим паном, – сказал он любезно, но и ядовито одновременно, приглядываясь ко мне с большим интересом. Я, должно быть, действительно представляла собой необыкновенную картину: красная, растрепанная, разгневанная, испачканная графитом от карандаша, демонстрирующая полную невменяемость. Мне хотелось в ответ сказать ему только одно слово – короткое, сжатое и нецензурное, но я, к счастью, воздержалась от такого поступка и вместо этого закричала:

– Но он смертельно влюблен!.. – и остановилась. Лояльность по отношению к Збышеку была даже сильней, чем гнев.

– В кого? – сразу же спросил прокурор.

– В одну женщину, – хмуро ответила я. – Не в мену уверяю вас. У него роман с женщиной, который длится уже давно, а я просто им покровительствую. А с ним меня связывает платоническая симпатия и взаимное доверие.

Теперь прокурор смотрел на меня так, как будто я окончательно сошла с ума.

– Он влюблен в другую женщину, а вы так его защищаете?! Прошу прощения, но я этого не понимаю.

– Ну и не понимайте. Я вижу, что человеческие чувства вам совершенно недоступны.

– Напротив, человеческие чувства мне хорошо известны, именно поэтому я и не понимаю.

– Ну, значит, я существо нетипичное. И что, вы меня за это посадите?

– Вас – нет, но, может быть, этого пана...

И все-таки в прокуроре было какое-то обаяние и незаурядный подход к женщинам, потому что он сумел снова привести меня в нормальное состояние.

Еще раз коротко мы суммировали с ним все выводы. Подозреваемых до сих пор было восемь человек, из них двое, по моему мнению, исключались по психологическим мотивам, двое – в результате деликатных наблюдений, а один не имел повода. Восьмой подозреваемый, Веслав, вообще не умещался в моей голове.

Наверх я вернулась в непонятном настроении. С одной стороны, я была подавлена всеми этими расследованиями, но с другой – красота прокурора, внимание, оказываемое мне, значительно поднимали мой дух. Поднявшись, я попала прямо на собрание, которое Витек устроил в центральной комнате.

Я уселась рядом с Алицией и, прежде чем успела отдышаться, услышала от нее сенсационную информацию.

– Я осчастливила их, – удовлетворенно заявила она. – Они роются в унитазе.

– Господи! Зачем?! С ума сошли?!..

– Нет, но раз они задают глупые вопросы, то слышат и глупые ответы.

Оставшись в мастерской, капитан, видимо в состоянии последней степени отчаяния, задал Алиции пагубный вопрос, а именно: он хотел узнать, не произошло ли в мастерской что-либо необычное со времени открытия убийства.

– Кроме того, что забило дамский туалет, я не заметила ничего особенного, – беспечно сказала Алиция, после чего дала им исчерпывающую информацию относительно нашего санитарного оборудования. Тот факт, что забило дамский туалет, вовсе не являлся чем-то из ряда вон выходящим, это происходило довольно часто: достаточно было выбросить туда огрызок яблока, как удобствам приходил конец.

Выслушав эту информацию, капитан ощутил, по-видимому, внезапный прилив бодрости, вызвал подкрепление и, при помощи пани Глебовой, приступил к основательной чистке канализационного оборудования. Пани Глебова была в восторге, что хотя бы раз в жизни ей поможет полиция, потому что иначе ей пришлось бы заниматься мы одной. Иных результатов, кроме того, что осчастливлена пани Глебова, Алиция пока не знала.

– Я, случайно, вам не мешаю? – ядовитым шепотом спросил Витек, потому что мы вели разговор, не обращая ни малейшего внимания на то, что собрание уже началось – Нет, что вы! – ответили мы любезно, но разговаривать перестали, так как собрание обещало быть интересным.

Витек произнес великолепную речь, обрушившись драматичным шепотом на наши ошибки и проступки. С болью заклеймил падение дисциплины, особенно обозначившееся после преступления, что, по его мнению, было абсолютно недопустимо.

– А он хотел, чтобы мы начали стремительно работать от волнения? С этими ментами на шее? – с горечью прошептал Влодек.

– Вы знаете ситуацию, – болезненно журчал Витек. – Именно теперь у нас появился шанс спасти мастерскую. Мы получили новый заказ на три миллиона злотых...

– Это будет халтур а не заказ, – проворчал Стефан, сидящий около нас на столе.

Витек продолжал шептать ерунду, особенно налегая на дисциплину и старательно избегая щекотливых тем, таких, как задерживающая нас лаборатория светокопий, переплетная мастерская, ошибки инвесторов, сложности с нашими строительными руководителями и тому подобные. Никто не мог понять, что ему, собственно говоря, нужно. Но внезапно, ни с того ни с сего, он закончил.

– А теперь прошу вносить творческие предложения, – с болью и достоинством сказал он.

Творческие предложения поступили немедленно. Было предложено привести сюда двух псов, принадлежащих Стефану и Янушу, и привязать их в коридоре и у входных дверей.

– У Стефана сука дрессированная, ее нужно будет приучить, чтобы пропускала в туалет, – с воодушевлением сказал Лешек.