Мы все под подозрением

– Вы отдаете себе отчет в том, что это ставит вас в сложное положение? Это ваша помада, вы являетесь подозреваемой!

– Ну и пусты Мне все равно, я ничего не скажу!

– Нам придется вас задержать.

– Можете даже заковать меня в кандалы. Ничего не скажу раньше, чем предстану перед судом обвиненная в убийстве!

Капитан и прокурор выглядели так, как будто через минуту их хватит удар. Поручик смотрел на меня вытаращенными глазами. Честно говоря, я не была этим особенно удивлена. Видимо, они меньше всего ожидали, что я, безусловно невиновная, обладающая железным алиби, предлагающая им свою помощь, окажусь так явно замешана в этом убийстве. И это еще после тех двух вечеров, проведенных с прокурором!..

Я сидела сжавшись, расстроенная, злая и пыталась найти какой-нибудь выход. Если бы меня хотя бы на минуту выпустили из этого чертова конференц-зала! Я знала, кто является убийцей, и мне это ужасно не нравилось, потому что это был именно тот самый персонаж, которого я в самом начале идиотски придумала! Невозможно, чтобы до такой степени все совпало, это какая-то злая шутка, это просто свинство!.. Что они теперь будут делать?

Следственные власти, наконец, пришли в себя. Медленно, осторожно, дипломатично они стали склонять меня к ответам на их вопросы. Они объясняли, просили, предостерегали, прокурор смотрел на меня с упреком и горечью – ничего не помогло! Я уперлась. У меня были на это свои причины...

Наконец они махнули на меня рукой и снова начали вызывать женскую часть персонала нашей мастерской. Что касается мужчин, то, во-первых, они были некомпетентны в этих вопросах, а во-вторых, находились не в полном составе, так как Витек, Збышек, Рышард, Стефан, Каспер и Влодек еще раньше поехали в управление.

***

Первой снова была вызвана Алиция, которая все знала. Я сидела в своем углу в страшном напряжении и вглядывалась в нее безумным взглядом, не произнося ни единого слова.

Алиция осмотрела носовой платок с помадой. Она делала это долго, обстоятельно и молча. Я хорошо знаю Алицию, и мне было ясно, что она совершенно точно вспомнила происхождение этих следов. Потом она подняла голову и посмотрела на меня. Не знаю, что она прочитала на моем лице, но думаю, что обмена взглядами нам обеим было достаточно. И меня совершенно не интересовало, что об этом подумают следственные власти.

– Не знаю, – решительно сказала она после долгого молчания. – Не имею понятия.

Не было никаких сомнений в том, что они не поверили ей, и это, несомненно, утвердило их уверенность в моей виновности.

– А вы не думаете, пани, – любезно спросил капитан, – что владелица помады вытиралась этим платком?

– Не знаю. С тем же успехом можно предположить, что она писала помадой на стекле какие-нибудь стихи, а потом их стирала. Не знаю.

По-моему, здесь ведется следствие и важными являются не предположения, а факты.

Анка и Моника были не опасны. Они ничего не знали, их тогда не было.

Потом в конференц-зал вошла Веся.

Мне сделалось плохо от ее вида, потому что у меня не было никаких сомнений, что Веся расскажет им все, расскажет с огромной радостью и удовлетворением, если только вспомнит. Не дай Бог, чтобы она вспомнила!..

– Ну как же, – сказала Веся ядовито и с достоинством. – Ведь это Ядвига...

Мужчины, ведущие допрос, набросились на нее, как стервятники на падаль. Веся обиженным голосом давала им исчерпывающие объяснения, а я не могла уничтожить ее взглядом.

Это было накануне смерти Тадеуша. Ядвига пришла ко мне и попросила одолжить ей все губные помады, которые у меня есть, потому что хотела проверить, какой цвет ей лучше подходит. Кроме одной, эффект которой был ей уже известен, у меня была с собой только та, ярко-красная, французская.

Ядвига намазала ею губы и оглядела себя в зеркало. При этом были еще Алиция и Веся. Веся наблюдала за Ядвигой с ненавистью.

– Сотри ее, а то выглядишь как страшилище! – сказала она с отвращением. Действительно, этот цвет Ядвиге не прибавлял красоты. Вынув из сумочки большой бело-голубой платок, она старательно вытерла с губ помаду.

А теперь этот платок лежал на столе и служил доказательством совершенного преступления. Веся обнаружился потрясающую память. Видимо, уже ничего не могло спасти Ядвигу, у которой явно были мотив, полная возможность, твердый характер и которая изо всех сил умоляла помочь ей и клялась, что невиновна!..

И венцом всего было то, что с самого начала я придумала, будто это именно она убила Тадеуша! Я придумала это потому, что в ее случае существовали самые большие смягчающие обстоятельства...

Я сидела в своем углу, проклиная в душе ужасными словами себя, Весю, Ядвигу, покойника, капитана, прокурора и вообще весь мир. Всей душой я хотела, чтобы что-нибудь произошло, чтобы оказалось, что это не правда, что вопреки всему это не Ядвига!

Усадив Весю в другом углу, они вызвали Ядвигу. Платок со следами помады, разложенный во всю ширину, лежал на столе. Ядвига вошла, взглянула на это вещественное доказательство, потом на меня, потом на Весю, потом снова на платок и снова на меня.