Мы все умрём. Но это не точно (СИ)

Из подъезда, скрипнув деревянной дверью, вальяжно вышел белый кот и уселся на ступеньки. Драко не поверил своим глазам, даже моргнул пару раз, но мираж не исчез, а, наоборот, уютно устроился и начал вылизывать пушистый хвост. Подумать только! Он искал эту мерзкую тварь уже несколько месяцев.

— Альбус?

Шерстяной ублюдок повернул голову и не мигая уставился на него своими круглыми глазами-блюдцами. На пару мгновений они оба так и застыли: абсолютно неподвижно и совсем не моргая.

Битва взглядов. Характеров. Кто из них главный? Кто первый отведёт глаза?

Если бы воздух между ними имел консистенцию, то он вмиг бы стал чёрным, тягучим и маслянистым, таким, что можно было бы захлебнуться от одного только вздоха. Малфой кожей ощущал всю кошачью ярость, пульсирующую через вертикальные зрачки. Он тоже грозно свёл брови и вложил в ответ всю свою ненависть.

Чувствовал себя Драко в этот момент откровенно по-идиотски. Он действительно сейчас соревновался с котом? Пнуть под зад белого поганца и дело с концом. Но стоило сделать шаг навстречу, кот отмер, брезгливо дёрнул хвостом и рысью унёсся в сторону. Малфой поднял с земли камешек и, не слишком целясь, кинул ему вслед. Камень просвистел в добром ярде от мехового подонка и звонко ударился о какую-то железку.

Альбус Дохлопёс Снежок.

Он презирал эту тварь всей душой. За испорченные ботинки из драконьей кожи, за постоянные царапины на руках, за попытку сожрать его ремень.

Драко прикрыл глаза, вспоминая, как пытался догнать и заставить эту тварь дожрать остальной десяток дюймов дорогой выделанной кожи. Его любимый ремень был безнадёжно испорчен.

Зато, если хорошо постараться, то можно представить, что ничего не произошло. Сейчас он зайдёт внутрь, как год назад, поднимется по ступенькам и уже у лестницы услышит их громкий и беспощадный смех, почувствует нежный запах её духов… Мерлин, как можно было так отвратительно громко смеяться? Каждый раз они его бесили этими своими переглядками и игривыми взглядами. Будто бы у них было больше общего между собой, чем с ним. Как он ненавидел их смех! Её — мягкий и звонкий и его — истеричный, заразный, как магловская инфекция. Тео сам был как болезнь. Он пробирался внутрь под кожу и поражал все органы. Когда Драко в последний раз смеялся?

С ними.

Его мышцы, наверное, уже забыли, как складываться в улыбку…

Где-то глубоко внутри зашевелилось горькое чувство тоски. Ему их не хватало. Может, Тео и был, как болезнь, но виноват во всём только он сам. Драко грустно вздохнул и шагнул внутрь. Его с головой накрыл хорошо знакомый запах пыли, плесени и сырой древесины. Первый этаж.

Малфой замер.

За красной дверью с покосившимися номером сто два слышался смех: хриплый старческий и блядский ноттовский. Конечно, можно было бы и раньше догадаться, куда в конце концов прибьёт этого ублюдка.

Драко яростно толкнул с ноги дверь, и та стремительно распахнулась. Металлическая ручка с глухим стуком ударилась о рваные обои, разодрав их ещё сильнее и подняв эффектное облако мелкой цементной пыли. Дверь с характерным скрипом соскользнула с одной петли и, повисев немного на второй, свалилась на пол. В окружающей тишине этот звук показался громоподобным.

С кресла в центре комнаты на него изумлённо смотрел взъерошенный Бруно.

— В своём уме, малец? — сипло поинтересовался он, но со своего места не встал. Драко подумал, что за прошедшее время волос на его голове стало ещё меньше. Магл, не дождавшись никакой реакции, повысил голос: — А ну, вертай как было! Мне эта дверь дорога как память!

Но всё внимание Малфоя было приковано не к возмущавшемуся старику, а ко второму человеку в этой комнате.

Теодор Нотт.

Тот держал в руках прозрачный стакан и безмятежно улыбался, вольготно раскинувшись на потрёпанном диване. На его губах все так же плясала мерзкая и раздражающая улыбка, почему-то всегда воспринимаемая людьми как нечто милое и сладкое. Ублюдок совсем не изменился, разве что выглядел немного более счастливым, да и кожа у него имела лёгкий бронзовый оттенок загара.

Злость кипящим вонючим дёгтем поднялась к самому горлу. Неплохо отдохнул, да, уродец? Захотелось стереть с ноттовского лица эту гнусную ухмылочку. Драко сжал кулаки и, с большим трудом сдерживая себя, прошипел:

— Где она?

Теодор невозмутимо отсалютовал ему стаканом и отхлебнул какой-то мутной, бурой жижи. Словно не прошло этих месяцев, будто они просто неделю не виделись и встретились в баре.

— Нотт, где она? — с ещё большей злобой в голосе повторил он. Гнев ощущался чёрным липким комком на языке, хотелось плюнуть им в слишком уж счастливое лицо Нотта и посмотреть, как тягуче и медленно будет стекать слюна с его подбородка.

— Я вообще не понимаю, о ком ты, — и снова его ебучая белозубая улыбка, искренняя, как у просветлённого ангела, сошедшего с небес на землю. Буквально на секундочку, чтобы с любовью чмокнуть весь мир в пыльные макушки, а потом вновь взмахнуть белоснежными крыльями и улететь в облака.