Мы здесь живем. Том 2

Я вот и для себя пытаюсь определить, что такое пьющий и непьющий человек.

Про себя скажу, что грешен: с удовольствием выпиваю в день бутылку пива. Иногда появляется желание выпить рюмку-две хорошего вина. Терпеть не могу крепких спиртных напитков, будь то водка или коньяк.

Так что все основания причислить себя к категории пьющих налицо.

Но вот стоит перед директором при приеме на работу один из тех трех плотников, что сейчас у него в запое.

Он наверняка выпивает пол-литра в день, а спросите его, пьет он или нет. Он вам искренне ответит, что нет, а только выпивает иногда. Ведь у нас давно уже принято считать того пьющим, кто в канаве валяется и частенько наведывается в вытрезвитель на «общественном транспорте». Да еще про тех, кто гоняет под этим делом своих домочадцев и соседей.

Сейчас вот, когда я пишу об этом, живя в сибирском поселке на трассе БАМа, ежедневно наблюдаю картинки из местной экзотики: лежит у забора мужчина, уткнувшись лицом в дорогу. Он чувствует себя в раю. А мимо ходят люди и не обращают на него внимания. Даже проезжающая мимо дежурная милицейская машина не всегда остановится, наткнувшись на пьяницу. И увидеть можно не только мужчин всех возрастов, но и женщин. Часто мне приходится выходить из дому по утрам и идти мимо нашего железнодорожного магазина. Еще задолго до его открытия на крыльце и около толпятся в нетерпении желающие опохмелиться или наоборот — начать выпивку, чтоб завтра с утра влиться в эту же очередь на опохмелку. И это возле каждого магазина в нашем маленьком поселке! А у продавцов, в магазинах которых продажа водки почему-либо запрещена, от этого здорово страдает план выручки. И там эта продукция продается тайком из-под прилавка. Не понятно только одно: от кого скрывается продажа водки? Ведь все прекрасно знают об этом, и все покупают, и никому продавцы не отказывают. Все становится ясным, если знаешь хорошо нашу действительность: на бумажках все должно быть прилично и в соответствии с принятыми решениями партии, правительства или местной, на уровне райисполкома или сельсовета, власти. И никого не интересует нереальность этих решений и предписаний, что не увязываются, а часто и противоречат действительности.

Как часто мы пишем про волну алкоголизма, захлестнувшую капиталистический мир! И, как противоположность ему, освещаем собственное благополучие в этом вопросе. Там это зло не иначе как порождение порочной по своей природе капиталистической формы правления. И решение этой проблемы советская пропаганда предсказывает только путем замены этой отжившей и прогнившей системы на социализм.

Мои наблюдения и мнение многих, с кем мне приходилось обсуждать эту тему, говорят о том, что в нашей стране эта проблема никогда серьезно не ставилась и не решалась. Во все времена советской власти наш народ испытывает недостаток в продуктах питания; я за всю мою почти сорокалетнюю жизнь не помню и одного дня — где бы я ни жил, в большом городе или на селе, — чтобы, зайдя в один магазин или обойдя их все, можно было купить все, что тебе необходимо. Я уж не говорю о мясе, этот продукт у нас, как пары эфира: появится вдруг где-то и, не успел ты еще уловить его запах, а его уже и след простыл. Недаром в последние годы про мясо стал ходить модный анекдот: при коммунизме органами КГБ была ликвидирована банда наркоманов, собиравшихся в каком-то подвале и по очереди нюхавших контрабандный кусок мяса.

Зато в спиртных напитках наш народ никогда не ощущал недостатка: даже в голодные военные годы на черном рынке легче было достать водку, чем хлеб.

Поскольку наше государство по природе своей антинародное, то ему наплевать на народные интересы и нужды. Наше пьянство — это национальное бедствие, несчастье нашего народа. Это тот же наркотик, но в интересах государства узаконенный. Государство вместо действительной борьбы с этим общенародным злом спекулирует на народном несчастье.

И если мы справедливо считаем, что алкоголизм в царской России был порождением социального строя, забитости и бесправия народа, то трижды справедливее это объяснение в отношении сегодняшней нашей действительности.

Эта забитость ныне распространена не только на обыкновенного, рядового гражданина, но и на нашу интеллигенцию, на носителей нашей культуры. Забитость бывает разная. Считает себя забитым рядовой гражданин, видя свое бесправие и беспомощность перед государством. И в запое он находит как бы отдушину накопившейся злобе.

Но не в запое разве искали забвения от своей беспомощности и от осознания ее известные наши писатели? Достаточно будет назвать имена Фадеева и Твардовского. Всем известно, как приходилось прилаживаться А. Фадееву к потребностям и надобностям власти и партии хотя бы при работе над романом «Молодая гвардия». Также известно и то, как пил А. Твардовский, угнетенный в своей редакторской работе в журнале «Новый мир».