Мы здесь живем. Том 2

Когда мы оформляли купчую на дом и прилегающий участок, то сначала и за нами автоматически сохранили весь участок. По документам, да и практически, нам досталось лишь немногим более четырех соток пригодной земли. У вторых хозяев ее оказалось немногим больше нашего, где-то около пяти соток. Так как на дом положено не более шести соток, то наш дом уже владел излишком земли. По закону ведь все равно, на скольких хозяев делится дом — на одного или на трех: все равно те же шесть соток на всех. Предпринимая ремонт дома и решая вопрос о строительстве подсобных построек на усадьбе, мы попросили в бюро инвентаризации определить нам границы нашего участка. Через какое-то время к нам явились две девушки и измерили весь участок. После своих расчетов они четко определили лишь границы с соседями и разделили участок на две части: нашу и наших совладельцев. Что касается непригодных оврагов, которые по старому плану входили в наше владение, то инвентаризаторы пояснили, что поскольку эти земли непригодны и практически их обособление не представляется удобным и даже возможным, то нам можно ими пользоваться как своими. Они пообещали в скором времени дать нам и новый план участка с новыми границами. Они же попросили нас не снимать забора на протяжении всего участка, так как это оголит лесной массив и послужит тому, что на бесхозном диком участке появятся пьяницы и вообще он превратится в убежище для всякого отребья.

Мы же, имея такие разъяснения и имея на руках все тот же журавлевский план, перестраивали свой участок по своему усмотрению.

На наших пригодных четырех сотках стояли дом и старый огромный сарай — бывшая летняя мастерская художника, а до него — каретная. Я решил максимально использовать пригодную землю и перенести сарай на непригодную — на край оврага в глубине участка. Пришлось таскать гравий и воду для раствора и выводить столбы, так как один конец сарая должен был лежать на грунте, а другой как бы висеть над оврагом на высоких бетонных столбах. Когда фундамент был готов и я положил один ряд сруба, ко мне на участок снова пожаловали гости: комиссия из райисполкома. Она потребовала, чтобы я срочно прекратил перенос сарая и ликвидировал фундамент. Когда я попросил дать мне разъяснения по этому вопросу, то мне сказали, что я строю сарай за пределами своего участка и на городской территории. Попробовал я объяснить, как приходили девушки из райкомхоза и что они мне сказали, но меня и слушать не хотели. Пришлось показать им план участка. После ознакомления с ним комиссия на некоторое время замялась и не могла мне ничего вразумительного ответить. Под конец, уже уходя, архитектор повторил свое распоряжение: ничего больше не строить и ломать фундамент.

— Я разберусь с ними сам, — пообещал он, имея в виду райкомхоз.

Я вынужден был приостановить перенос сарая и стал сам торопить архитектора прояснить окончательно вопрос об участке. Но время шло, а я не получал ни от кого никакого ответа. Мне нужно было поторапливаться с переносом: надвигалась зима, и тогда перенос отложился бы до следующей весны или лета.

Мне же снова стали угрожать судом. Теперь уже за «захват» городской земли. Я срочно решил проконсультироваться по этому вопросу у юриста. В Тарусе его не было, пришлось обратиться в Серпухов. Юрист разъяснил нам с Ларисой, что правы мы, так как, пока нам не дали на руки нового плана участка, мы можем действовать согласно тому, который имеем. После этого я вновь встречался с архитектором Тарусы, но он ничего вразумительного не говорил, а все время ссылался на решение райисполкома и повторял, что он лично тут ни при чем.

В райисполкоме же все отсылали именно к нему. Я выматывался в этом заколдованном кругу. Позже мне стало известно, что местные власти часто так вымогают взятки. И люди, знающие эту внешнюю сторону моего конфликта с райисполкомом и архитектором, прямо советовали мне «подмазать» кого следует и таким образом уладить это дело.

Дело о «захвате» земли у города было в суде. Заодно же мне приписали и захват земли у города под сливную яму.

То обстоятельство, что у меня был план и я не вышел за границы этого плана, никого не интересовало. На мое требование дать мне новый план никто ничего не отвечал.

Когда я ломал сарай, произошла у меня еще одна встреча с соседом Лазаревым. На чердаке лежало старое сено, и я, начав разбирать сарай с чердака и крыши, стал в первую очередь освобождать чердак. Сено пришлось сбрасывать на землю. Мне сено было ни к чему, и я хотел предложить забрать его кому-нибудь, кто держит скотину. Лазарев увидел, как я сбрасываю сено, и прибежал с претензией, что это сено — его и что я не имею права его трогать. Любопытно было бы знать, сколько оно еще пролежало бы там, не сбрось я его по необходимости. И это при наших-то скверных с ним отношениях!