Мы живем рядом

Вот он, Хайберский проход[1],
В небо стеной громоздится,
Вниз посмотри — бойницы, дот,
Вверх — торчит крепостица.

Кружит дороги накат,
Петлями режет высоты,
Снова стоят, снова стоят
На́долбы, башни, доты.

Форт на пригорке залег
В волчьем обличье сером,
Чтобы никто не мог
Этим пройти Хайбером.

Что ж не пылит огнем?
Где тревоги ракета?
Мы Хайбером идем,
Люди Страны Советов.

Мы веселы и горды,
Что нам ручей этот мерить?
— Мало нам этой воды!
Скучно нам в этом Хайбере!

Деревца тут не найдешь,
Проволок жестче тра́вы,
Только вот день и хорош,
Льющийся синею лавой.

Птица — и та не поет,
Доски висят на скалах,
Это британских полков учет,
Сколько их здесь пропало!

И устрашить не могли
И удержать не сумели
Этой суровой земли,
Не покоренной доселе.

Киплинг, поправку пиши
В строки, в которые верил:
Томми свой путь завершил,
Плохо ему на Хайбере!

Было лишь ложью оно,
«Братство» туземцев и белых,
Здесь оно тоже погребено,
В этих камнях замшелых.

Вот почему не страшны
Эти молчащие доты
И никому не нужны
На́долбы старой работы.

Темная здесь тишина,
Скалы еще безответней,
С каждого камня война
Тенью встает столетней.

С гор, где тропа на весу,
Женщины, босы и строги,
Хворост, согнувшись, несут
По запрещенной дороге.

Каменный жалкий приют,
Всеми ветрами изгрызан,
Здесь лишь одно берегут:
Ненависть к белым инглизам,

Старый одернув кафтан,
Мимо — в худом молчанье —
Смотрит угрюмый патан,
Думая: мы англичане!

Точно из камня, гордец,
Даже глаза без движенья,
Хоть тишина наконец,
Вновь он готов для сраженья,
Нищий.
И гол его дом,
Дикой свободой согретый.

Так мы Хайбером идем,
Люди Страны Советов!

Форт Джамруд

Стоишь ты в глиняной резьбе,
Седой Джамруд[2],
Но все сказанья о тебе
Умрут, умрут!

Здесь помнит каждый старожил,
По всем горам,
Что не народу ты служил —
Его врагам.

Не раз тебе сверкал, слепя,
Клинков изгиб,
И пелись песни про тебя,
Чтоб ты погиб.

Ты жил, неся позорный труд,
Без перемен,
Но так предатели живут
В крови измен.

Ты на борьбу родных племен
Смотрел смеясь,
Но мелют мельницы времен
Не торопясь.

Собранье глины и камней
Твое, Джамруд,
Те мельницы веселых дней
Все в пыль сотрут.

Нет, не захочет гор народ
Твой помнить прах,
В тот день, когда заря взойдет
На всех горах.

Умрешь ты в глиняной резьбе,
Джамруд, Джамруд,
И все преданья о тебе
Умрут, умрут!

Инд

Я рад, что видел у Аттока
Могучий Инд в расцвете сил
И весь размах его потока,
Который землю веселил.

И я, смотря, как дышит долгий,
Пришедший с гор высокий вал,
От имени могучей Волги
Ему здоровья пожелал.

Холмы за Равальпинди