Мы – животные: новая история человечества

Специалист по пещерному искусству Дерек Ходжсон уверен, что наскальная живопись зародилась в результате пристального напряженного наблюдения охотников за животными. Тени в пещерах – это триггеры, намеки на опасность. Обстановка пещеры и игра света в ней могли стать имитацией настоящей охоты. Как пишет Ходжсон, «зрительная кора мозга охотников эпохи палеолита не только специализировалась на обнаружении наиболее значимых частей животных, но и научилась остро воспринимать очертания животного – в результате ежедневной практики на охоте». Приглушенное освещение пещер и риск наткнуться на хищников, например пещерных медведей, «активировали» нейронные цепи. Когда эти люди видели в пещерах и скалах похожие на животных очертания, они рисовали поверх них то, что увидело в тенях их испуганное воображение.

Есть и другие намеки на это древнее внимание. В недавнем исследовании амигдалы невролог Флориан Морманн обнаружил, что, когда людям показывают изображения достопримечательностей, людей и других животных, наибольшая мозговая активность возникает в момент рассматривания животных, будь то домашняя собака или змея. В результате дальнейших исследований стало ясно, что реакция на животных возникала в правой части амигдалы. Эта однобокость поддерживает более раннюю теорию о том, что правое полушарие мозга в большей степени задействуется во время реакций на неожиданные, но значительные изменения или стимулы в окружающей среде. Поскольку мы сами являемся животными, именно другие животные – неважно, враги они, друзья или еда – заставляют двигаться наши тела.

Пытаясь объяснить пещерное искусство, антропологи провели опрос сохранившихся до наших дней охотников-собирателей, живущих общинами в обширной части Южной Африки и продолжающих рисовать внутри пещер. Изучавших племя Сан антропологов поражало, насколько тщательно те изображали животных, на которых охотились. В некотором смысле охотники сами становились животными, чтобы понять, как может вести себя их добыча. И это вылилось в ритуал. В рамках шаманской культуры племя Сан использует гипервентиляцию и ритмичные движения, чтобы создать состояние измененного сознания.

На финальных стадиях транса, пишет Льюис-Уильямс, «люди иногда чувствуют, как они превращаются в животных и подвергаются другим пугающим или возвышающим трансформациям». Антрополог Ким Хилл считает, что наблюдение за животными и определение, кого съесть, а кого опасаться, могло слиться в «один процесс», предполагающий, что у животных есть человекоподобные намерения, которые «оказывают влияние и на которые можно повлиять».

Какой бы ни была причина ее появления, наскальная живопись наших предков представляет нам ошеломляющие видения людей, превращающихся в других животных, и животных, которые ходят как люди. На стенах пещеры Ласко изображены человек-птица и колдун. Человеколев – доисторическая костяная статуэтка с человеческим телом и львиной головой, найденная в пещере Холенштайн-Штадель в 1939 году. Это мир, где можно познать разум и душу живых созданий и в возвышенных состояниях обменяться ими. Во время этого похожего на оборотничество действа сущность охотника может вселиться в его добычу, и наоборот.

Ходжсон считает, что зрительная кора мозга человека особенно искусна в том, что называется «видение в» – способность присвоить отнесенность к любой наводящей мыслеформе. Сама идея «видения в» возникла из интуитивных представлений британского философа Ричарда Уоллхейма о сознательном опыте человека – как ответ на работу Людвига Витгенштейна. Витгенштейн писал о «видении как», где мы воспринимаем что-то таким, какое оно есть. Но в случае «видения в» мы можем увидеть в изображении что-то еще, как, например, в случае со знаменитым рисунком утки, которая также может быть кроликом.

Идея Уоллхейма демонстрирует нашу способность менять форму того, на что мы смотрим. Но люди меняют и разум. Мы можем не только видеть в одном изображении разные вещи, но и иные разумы в других вещах.

При этом неудивительно, что символизм охотников-собирателей приписывает отнесенность другим животным. Охотники должны были предсказать, как поведет себя их добыча, и перехитрить любого из хищников, которые могли счесть их едой. Льюис-Уильямс уверен, что религиозные взгляды этих групп являлись неким договором между охотником и добычей. «Силы потустороннего мира позволяли людям убивать животных при условии, что люди отвечали на это определенными ритуалами, например, приносили фрагменты животных в пещеры и вставляли их в “оболочку”». Это подтверждается в племени Сан. Как и в других шаманских обществах, их практики отношений между людьми-охотниками и их добычей связаны табу, полученными из обширных естественных знаний. Эти практики предполагают, что чествование может быть одним из способов смягчения смятения от убийства. Стоит сказать, что это смятение не обязательно возникает потому, что в убийстве человеком другого животного есть что-то в корне неправильное, а просто потому, что мы осознаем акт убийства.