Мы – животные: новая история человечества

Представители племени Сан считают, что животные обладают особыми сущностями. И в этом они похожи на большинство небольших культур, живущих бок о бок с дикими животными. Одна из таких идей записана как ! gi: ten / ! gi: xa[51], и выражает сверхъестественную силу, свойственную крупным животным, в частности африканской антилопе канне, которая может перейти в человека. У других животных есть не только навыки и намерения – они также могут переходить в людей таким образом, что люди получают их навыки. С современной точки зрения это сочли бы наивным антропоморфизмом. Но какая точка зрения ближе к реальности? Та, где успех в охоте на животных определяется предположением, что у них есть интеллект, или же та, где на животных делаются деньги, потому что у них нет разума?

Сегодня мы все еще изучаем собак и кошек, живущих под нашим кровом. В одном японском исследовании доктор Михо Нагасава вместе с коллегами обнаружил, что у людей и их питомцев-собак резко повышается уровень окситоцина, когда они смотрят друг другу в глаза. Но в остальном животные практически всегда считаются якобы неразумными существами, которых мы можем использовать. Даже внутри природоохранного движения отдельные животные или даже целые популяции могут быть бессовестно заменены или убиты во имя воссоздания некоего идеала биоразнообразия – каким его представляет человек.

Должна быть какая-то причина, по которой члены крупных урбанических сообществ видят будущее разума в фрагментах механизмов и кода и совершенно не замечают его внутри мыши или горбатого кита. Это своего рода безумие. Каким-то образом идея об уникальной человеческой душе восторжествовала над целым миром душ. А когда идея об уникальности человеческой души была поставлена под сомнение, понятие уникального человеческого разума перечеркнуло изобилие разумов.

В пещере Чатал-Хююк в Турции стены украшены изображениями десятков мужчин с копьями в руках, окружающих утрированные разновидности диких существ. Они одеты в набедренные повязки из шкур анатолийских леопардов. Изображения женщин практически полностью отсутствуют, за исключением нескольких, похоже, беременных. Это мужской мир, в котором почитание животных, по-видимому, уступило место насмешкам. Святилище охотников было обнаружено в 1960-х годах во время проводимых Меллаартом раскопок в Чатал-Хююке. Это место первого относительно крупного поселения с одомашненными животными, основанного более девяти тысяч лет назад. Но изображений домашних животных там нет.

На самом деле, по мере того как происходило окультуривание растений и одомашнивание животных, на древних изображениях встречается все меньше и меньше их диких сородичей. Количество рисунков с горными козлами снижается на протяжении неолита с более двух тысяч до менее чем сотни. Та же тенденция наблюдается среди всех диких существ, с которыми когда-то встречались охотники эпохи палеолита. Вместо этого есть единичные сцены травли и убийства, например целого стада оленей – самцов, самок и детенышей – в Кова делс Каваллс. Мы можем интуитивно понять, что, когда звери стали вьючными животными, скотом и источником шерсти, больше не было никакой необходимости считаться с живущими рядом существами. И, вероятно, уверенность в том, что другие животные не могут думать, – это даже преимущество. Возможно, повсюду, где десять тысяч лет назад процветало фермерство, животные начали терять свой разум.

Существует несколько анекдотов о скотобойнях, которые говорят в пользу этой вероятности. Исследования эмпатии по отношению к животным показывают наиболее низкие значения среди фермеров и работников скотобоен. В начале этого века журналистка Гейл Эйсниц провела сотни интервью. «Когда я работал наверху, вытаскивая внутренности кабанов, я мог убеждать себя, что работаю на продуктовой линии, помогаю кормить людей, – рассказал ей один рабочий, – но внизу, в свинарнике, я не кормил людей. Я убивал существ. Я думал: “Это просто животное. Убей его”. Иногда я смотрел так же и на людей».

Во время работы над своей диссертацией Анна Доровских обнаружила, что рабочие скотобоен испытывали подобие стресс-опосредованных реакций, которые – она уверена – основаны на участии в травматической ситуации. Это подтверждается обширной работой криминалиста Эми Фицджеральд. Давно уже подтверждено документально, что уровень преступности в Америке, в частности уровень домашнего насилия и жестокого обращения с детьми, повышается в соседствующих со скотобойнями областях. Предполагалось, что это связано с демографической ситуацией и уровнем безработицы в округе. Что касается рабочей силы, в таких областях много молодых одиноких мужчин, поскольку платят там круглый год. Годами господствовавшая гипотеза «быстро растущего города» за счет трудящихся-мигрантов привела к недооценке последствий убийства животных. Но Фицджеральд первой решила проверить данные эмпирическим путем.