Мы - живые

— К сожалению, товарищ, об этом не может быть и речи, — раздраженно огрызалась она. — Хорошо, товарищ, я назначу вам встречу. Позвоните моему секретарю в Женотдел… Вам, товарищ, следует последовать моему совету… Я бы с удовольствием выступила с речью на заседании вашего кружка, товарищ, но, к сожалению, в это время у меня лекция на рабфаке…

Виктор отвел в сторону бородатого докладчика.

— Две недели назад я получил диплом о высшем образовании, — обратился Виктор к нему. — Вы, конечно, понимаете, что моя сегодняшняя работа не соответствует рангу профессионального инженера и…

— Я понимаю, товарищ Дунаев, у меня на примете есть как раз то, что вам нужно. И откровенно говоря, вы, как никто другой, подойдете на эту должность. Для мужа моей хорошей знакомой Мариши Лавровой я постараюсь сделать все, что в моих силах. Однако… — Тут собеседник Виктора с осторожностью осмотрелся по сторонам, глядя поверх своего пенсне, и затем вплотную придвинулся к Виктору. — Между нами говоря, — продолжал он, понизив голос, — серьезное препятствие стоит на вашем пути. Вы, конечно, понимаете, что план ГОЭАРО является самым грандиозным замыслом, осуществляемым сегодня у нас в стране, и подбор кадров для этого проекта производится с особой тщательностью. — Тут собеседник Виктора перешел на шепот: — Конечно, ваш партийный послужной список заслуживает уважения, но вы знаете, как это бывает, всегда находятся люди, которые склонны подвергать все сомнению… Если быть до конца откровенным, то я должен признаться, что слышал, товарищ Дунаев, разговоры насчет вашего социального прошлого… вашего отца и всей семьи, в общем, вы понимаете, о чем идет речь… Однако не теряйте надежду. Я сделаю для вас все возможное.

Андрей Таганов одиноко стоял в проходе среди пустеющих кресел. Он не спеша застегивал пуговицы на своей кожаной куртке. Взгляд его был прикован к висящему над аналоем багровому знамени.

Когда Андрей спускался по лестнице, направляясь к выходу, его окликнула Товарищ Соня.

— Товарищ Таганов, а что вы думаете о выступлении? — задала она свой вопрос так громко, что находящиеся рядом обернулись.

— Оно было содержательным, — ответил Андрей с расстановкой, чеканя каждый слог.

— Ты не согласен с докладчиком?

— Мне бы не хотелось обсуждать это сейчас.

— Впрочем, тебя никто и не заставляет, — мило улыбаясь, заметила Соня. — В этом нет никакой необходимости. Я знаю — мы все знаем, — о чем ты думаешь. Но я хотела бы получить ответ на один-единственный вопрос: почему ты считаешь, что имеешь право на свое собственное суждение, идущее вразрез с мнением большинства? Значит ли для тебя что-нибудь мнение коллектива? А может быть, товарищ Таганов становится индивидуалистом?

— Извини меня, Товарищ Соня, но я тороплюсь.

— Не беспокойся, товарищ Таганов. Мне тебе нечего больше сказать. Только позволь дать тебе один дружеский совет: не забывай о том, что, согласно сегодняшнему выступлению, может ожидать тех, кто считает себя умнее партии.

Андрей медленным шагом спустился к выходу. На улице было темно. Голубоватый отблеск освещал мрамор парадного подъезда. Свет от расположенного за толстым стеклом уличного фонаря проецировал на стену фасада клетки своих решетчатых рам, высвечивая блики сползающих дождевых капель. Уверенной поступью Андрей зашагал вниз по улице. Его хорошо слаженной фигуре с гордой осанкой впору были бы доспехи римского воина или крестоносца; однако сейчас эти атрибуты прошлого заменяла кожаная куртка. Вытянутая тень Андрея скользнула по освещенной части фасада и растворилась в темноте.

* * *

Придя домой, Виктор снял куртку и швырнул ее на стул в прихожей. Небрежно брошенные в угол калоши задели стоявший там зонтик, который с шумом упал. Виктор не потрудился его поднять.

Он прошел в гостиную. Мариша сидела за столом, зарывшись в груде открытых книг. Склонив голову набок, она что-то старательно писала, время от времени в раздумье кусая карандаш. Василий Иванович, пристроившись у окна, увлеченно вырезал деревянную шкатулку. Ася возилась на полу с осколком разбитой вазы, в который были собраны опилки, картофельные очистки и шелуха от семечек.

— Ужин готов? — резким тоном поинтересовался Виктор. Мариша выпорхнула из-за стола навстречу Виктору и заключила его в свои объятия.

— Нет… не совсем, дорогой, — извиняясь, проговорила она. — Ирина была занята, а мне к завтрашнему дню необходимо подготовить этот доклад, поэтому…

Виктор раздраженно отбросил руки Мариши и вышел из комнаты, хлопнув дверью. По слабо освещенному коридору он направился к Ирине в комнату. Открыв дверь без стука, Виктор увидел Ирину, стоявшую у окна в объятиях Саши; они целовались. Отпрянув от Саши, Ирина вскрикнула, задыхаясь от негодования:

— Виктор!

Не говоря ни слова, Виктор повернулся и захлопнул за собой дверь.

Он вернулся в гостиную и принялся орать на Маришу:

— Почему, черт возьми, кровать в нашей комнате не заправлена? В конце концов, мы живем не в свинарнике. Чем ты занималась весь день?