Мычка (СИ)

Опасаясь, что спутнице придется тяжелее, Мычка то и дело поглядывал в сторону Зимородок, готовый поддержать, помочь, если возникнет необходимость. Но девушку подобные вопросы не заботили вовсе. Широко улыбаясь, Зимородок вдыхала воздух полной грудью, наслаждаясь путешествием, вертела головой, с любопытством поглядывая вокруг, а под ноги смотрела, лишь заметив особо яркий цветок или маслянисто поблескивающую шляпку гриба, от времени не успевшего потускнеть и скукожиться.

В очередной раз втянув ноздрями воздух, Зимородок произнесла с подъемом:

- До чего же здесь хорошо! Я и не думала, что лес может быть таким приветливым.

Обойдя по широкой дуге подозрительно сильно разросшуюся травяную кочку, Мычка покачал головой, сказал в раздумье:

- Приветливый? Может быть. Но и непознанный, а оттого опасный.

Зимородок скосила глаза, сказала со смешком:

- Не узнаю нашего великого охотника. Куда делась самоуверенность, где безрассудная смелость? Ведь ты же просто оплот выдающихся качеств и достойных черт!

Мычка пожал плечами.

- Никогда не отличался самоуверенностью и уж тем более безрассудством. Не лучшие для охотника качества.

Зимородок скривилась, сказала недоверчиво:

- Это с каких пор?

- Всегда так было, - произнес Мычка с достоинством.

Девушка прищурилась, спросила с ехидцей:

- А "всегда" это до того, как ты искромсал несчастного бера в клочья, или уже после?

- Это был выдающийся случай, - ответил Мычка кротко.

Зимородок покивала, сказала с преувеличенной серьезностью:

- Конечно, конечно. Кто бы спорил. А случай, когда некто нашпиговал бедного отшельника стрелами, тоже был выдающийся?

Мычка нахмурился, сказал сдержано:

- Не нашпиговал. Там была всего одна стрела. К тому же этот "бедный" отшельник едва не утянул тебя в свое логово, а меня не задушил.

Зимородок фыркнула.

- Естественно. Что ты еще можешь сказать. Убил, ограбил, а потом, оказывается, что тот еще и сам виноват.

- Кого ограбил? - У Мычки отвисла челюсть.

- Отшельника! - ответила Зимородок с вызовом. - Или не помнишь, как в избу рвался?

Не ожидав подобных нападок, Мычка произнес ошарашено:

- Но ведь я... мы даже близко не подошли.

Зимородок подбоченилась, сказала снисходительно:

- Потому и не подошли, что со мной был. Так бы точно все вверх дном перевернул, землю перекопал, и хозяина выпотрошил - вдруг тот что ценное сглотнул?

Мычка вздохнул, порой Зимородок становилась вовсе несносной, сказал устало:

- Я вообще не хотел туда идти. Только кое-кого понесло в гости наведаться, покушать вкусно, да поспать мягко.

Зимородок вспыхнула, сказала с обидой:

- Ну и топал бы дальше! Зачем следом пошел?

Мычка всплеснул руками.

- Так ведь обидел бы!

- А может не обидел?! - передразнивая, ответила Зимородок в тон. - Может это он от ревности, или от испуга? Головой двинулся, вот и попер во всех подряд магией шмалять.

Мычка усмехнулся, сказал злорадно:

- Приревновал, еще бы. Краса немытая из леса выбралась, раззявив рот в кладовку понеслась. Тут не тот что отшельник, любой двинется.

Зимородок побледнела, воскликнула срывающимся от ярости голосом:

- Это я-то не мытая, я? На себя глянь! Ты давно в лужу смотрел, рожа вершинничья, нечисть проклятая?! Ты вообще в жизни мылся, кроме как под дождем? Да от тебя потом разит - мошкара наземь сыплется, беры разбегаются, черви расползаются! Дикарь, дурак, вершинник!!!

ЧАСТЬ III

ГЛАВА 1

Лес изменился, поредел. Все чаще появляются прогалины и лужайки, сперва небольшие, полностью заросшие травой и кустарником, но, чем дальше, тем прорех в прежде непрерывном теле леса становится больше. Разрывы множатся, растут, сливаются словно быстро прибывающие лужицы во время сильного дождя. Открытое пространство, манящее и страшное одновременно, ширится, накатывает жаром, давит пронзительной синевой и лес отступает, теснимый напористым и чуждым, чему нет названия.

Исчезли щетинящиеся хвоей великаны, сменились лиственными родственниками, жизнерадостными и исполненными жизни. Если раньше каждое дерево билось за жизнь, тянулось, что есть мочи, стремясь выйти из-под сени собратьев, ухватить частичку света, то здесь совсем не так. Небольшие рощицы, жалкие остатки былой мощи, шелестят листвой, купаются в горячих лучах щедрого светила. Деревья растут вширь, тянут ветви далеко вокруг, растопыриваются, не ограниченные ничем.

Изменился и воздух. Влага ушла, сменилась непривычной сухостью. Ветер свободно гонит небесные потоки, переливает, закручивает вихриками. В ноздрях свербит от сладковатого запаха пыльцы. Другие существа, иные звуки. Пищат, переливаются трели невиданных птах, скрипят, скрежещут удивительные букашки, под ногами, в траве, шныряют мелкие зверьки.