Мычка (СИ)

От непривычного жара пот катит градом, не спасают даже легкая рубаха и штаны - одежда мгновенно намокает, неприятно липнет к телу. Бурдюк с водой, до того не покидавший заплечного мешка, висит на поясе, жажда, редкий гость в лесу, здесь постоянный спутник: горло дерет, гортань пересыхает, а губы трескаются. Язык ворочается с трудом, и для того, чтобы произнести что-то внятное, нужно плеснуть воды, чуть-чуть, немного, но плеснуть, иначе лишь сухое сипенье и невнятный шепот.

В памяти всплывает лик наставника, взгляд суров и прохладен, но, нет-нет, да в глубине глаз блеснет ободряющая искра. Все верно, все правильно. И хотя до завершения задания еще далеко, часть пути пройдена, и не самая простая часть. Филин довольно кивает, истаивает в дымке, на его месте возникают лица родных и знакомых, мутные, едва различимые за пеленой времени и пространства. Они машут руками, что-то говорят, но голосов не слышно, а лица смазываются и не различить, что шлют вслед заблудшему сыну: недовольство ли, упрек, или благословенье и счастливое напутствие.

- Я сейчас, только присяду ненадолго, что-то с ногой.

Зимородок обессилено опустилась на землю, застыла, раскинув руки и распахнув рот. Мычка смахнул пот со лба, устало обернулся. В десятке шагов позади, там, где заканчивается тень и прохлада рощицы, иссушенная небесным огнем почва. Поднимаясь от земли, дрожит горячий воздух, закручиваются вихрики пыльцы. Жуткая, небывалая картина. И хотя высокие, в пояс, сочные травы как будто даже рады зною, а скрытая от глаз под густым зеленым покровом, жизнь не замирает ни на мгновенье, здесь намного, намного лучше. Листва над головой умиротворяюще шелестит, защищая от немилосердных лучей, воздух влажен, а идущая от земли прохлада настолько желанна, что хочется броситься ничком, и впитывать холод подземных вод всем телом, испытывая бесконечное, невероятное блаженство.

Ноги угодливо подкосились, тело потянулось к земле, но невероятным усилием воли Мычка преодолел искушение. Это Зимородок может расслабиться, не обременяя себя заботами о грядущем, ему же надлежит сделать еще кое-что. Опасных зверей в рощице скорее всего нет, людей - тем более, но, как говорится, лучше перебдеть...

Мычка снял заплечный мешок, сбросил перевязь, скинул рубаху, оставшись в одних штанах, двинулся в глубь рощицы. Без ноши стало значительно легче. По-хорошему, стоило бы снять и штаны, но не хочется выслушивать едкие шуточки Зимородок, если она вдруг решит прогуляться следом.

Трава приятно холодит подошвы, с зеленого купола над головой накрапывают мелкие капельки не то влаги, не то древесного сока, отчего хочется от души тряхнуть ствол, чтобы окатило так, словно в разгар хорошего дождя. Спасаясь от палящих лучей, под сенью деревьев звенит мелкая мошкара, липнет к телу, щекоча и покалывая. Порой, подлетают кровожадные слепни, но быстро уносятся, предпочитая тепло открытых пространств расслабляющей прохладе тени.

Под ногой чавкнуло. Не веря в удачу, Мычка опустил глаза, всмотрелся пристально. За разросшейся зеленью травы не видно землю, но и без того можно сказать - вода близко. Он зашагал дальше, с трудом сдерживая нетерпение. Зачавкало громче. Насытившись влагой, земля проминается под ногой, подается, не в силах сопротивляться нажатию. А если повернуть голову, можно заметить, как оставшиеся от ног глубокие оттиски заполняются водой.

Ноздри ощутили влагу, а воображение нарисовало картину задолго до того, как кустарник расступился, обнажая крупную лужу с прозрачной, как слеза, водой. Едва ступив в лужу, ноги занемели от холода, а стоило лишь плеснуть воды в рот - зубы заломило. Ключ! Чистейшая, насыщенная холодом глубин, водяная струйка, нашедшая брешь в земляном панцире. В этом краю палящего солнца и пересохших ручьев - редкостная удача.

Не раздумывая ни мгновенья, Мычка сперва опустился на колени, принялся черпать воду, забрасывая горстями в рот и мыча от удовольствия, а когда жажда перестала мучить, лег, разбросал руки, отдавшись наслаждению забытого, но невероятно приятного ощущения холода.

Когда грудь сковало ледяным обручем, а конечности застыли настолько, что едва двигались, Мычка выбрался из лужи, направился назад, спеша порадовать спутницу хорошей новостью. Однако, Зимородок лежала на прежнем месте с закрытыми глазами, не то погрузившись в оцепенение, не то просто уснув, и на шум шагов не обратила никакого внимания. Поразмыслив, Мычка решил не тревожить девушку. Подхватив заплечный мешок и рубаху, он вернулся к источнику. Наполнив бурдюк так, что тот раздулся, как насосавшийся крови комар, Мычка приступил к стирке.

Рубаха, затем штаны - все удостоилось тщательного внимания. Мычка скреб и выжимал, используя в качестве скребка собственные ногти и горсть мелких камушков, затем полоскал и снова скреб. Вода потемнела, приобрела неприятный запах и цвет, но Мычка продолжал занятие. Когда, удовлетворенный результатом, он вышел из воды, на месте источника колыхалась зловонная черная лужа.