Мыльная опера для олигарха

Но в лес они все-таки не пошли, а расположились в скверике неподалеку от редакции. Перепелкин вытащил бутылки из кармана и ловко, одну о другую, отковырнул пробки. Одну бутылку он предложил Саше, но та вежливо отказалась.

— Можно я сразу перейду к делу? — улыбнулась Александра. — Вы ведь знаете, моя тема — криминал. В настоящее время меня очень интересует ваш химкомбинат.

Перепелкин вздохнул и тоже слегка улыбнулся.

— Он много кого интересует. Но что же в нем криминального?

Глядя на растерянного редактора «Новоладожского вестника», Саша начала жалеть, что вызвала его на этот разговор. Вряд ли он сможет ей чем-нибудь помочь. Безусловно, он что-то знает. И о комбинате, и о странной эпидемии. Хотя бы от Брыкина. Но вот помогать ей не собирается. Однако Саша все же сделала попытку завязать контакт.

— Вы знаете, до меня дошли слухи о том, что многие жители Новоладожска оказались в больнице с общей непонятной болезнью. Есть подозрение, что причиной странной эпидемии являются какие-то проблемы на комбинате. Вы не в курсе, что там происходит? И не случались ли какие-нибудь неприятные истории, связанные с химическим производством, раньше?

Перепелкин задумчиво посопел, зашвырнул пустую бутылку в кусты и взялся за вторую. Отпив половину, он довольно ухнул, на лице его появилась блаженная улыбка, и Александра подумала, что пора уходить. Проку от этой встречи не было никакого.

— Наверное, в девяносто девятом, — пробормотал вдруг Перепелкин.

Саша вздрогнула, потому что уже не ожидала ответа на свой вопрос.

Что происходило в девяносто девятом? В девяносто девятом Александра работала в редакции газеты с перерывами на университетские сессии. И ничего экстраординарного, кажется, в городе Новоладожске в это время не происходило.

— Странности запоминаются. В апреле девяносто девятого года в СМИ попал такой сюжетик. Я его помню потому, что о собаках у нас в областной прессе не слишком часто пишут, — бодро проговорил Перепелкин. — А также потому, что делал там фоторепортаж. В питомнике для собак бойцовых пород, который существовал тогда здесь неподалеку, закупили корм. На местном рынке. Дали псам — и едва до человеческих жертв не дошло. Думали сначала, что эпидемия началась. Шум поднялся — до центральной прессы. А вы разве не помните?

— Кажется, помню, — кивнула Саша со скучным видом. — Папа Вася хотел, чтобы об этом писала я, а я подарила возможность осветить такое событие Брыкину. Потому что готовилась к сессии, да и неинтересно мне было. Аркаша в те дни именинником ходил. Как же — материалы его в центральную прессу попали. Только не понимаю, почему тогда подняли такую волну? Как будто бы это было единственное в стране заведение, где псам скормили то, что несмотря на все усилия не удалось спихнуть людям.

— В таком случае вы не все помните, — возразил Перепелкин. — Собак накормили не просто просроченной пищей. А пищей с такими биодобавками, которые вызвали буйное поведение животных.

— Я помню, Брыкин высказывал это предположение в своей статье. Но ведь факт непосредственного влияния биодобавок на поведение доказан не был, — сказала Саша. — Это все так и осталось Аркашиной фантазией.

— Не был, не был… — пробормотал Перепелкин. — Потому что дело усилиями руководства химического комбината и нашего города замяли.

— Руководства комбината? Биодобавки производились на комбинате?

— Это тщательно скрывали, — хмыкнул Перепелкин. — Свалили все на того, кто занимался поставками: мол, условия хранения и транспортировки не были соблюдены. Но мы-то с Брыкиным знали: биодобавки — наши, новоладожские, нигде длительное время не хранились.

— Занятно… — протянула Саша. — Значит, с этого и надо начинать… Скажите, пожалуйста, Валентин, когда обычно появляется в редакции Аркадий Брыкин?

— Теперь уже никогда, — нахмурился редактор. — Он уволился.

— Что? — поразилась Саша. — Но этого не может быть!

Главный редактор «Новоладожского вестника» отвел глаза и тяжело вздохнул.

— Понимаете… — тихо проговорил он. — Я был вынужден. Мне настоятельно рекомендовали… вывести его из штата. Но я… Но он сам уволился. По собственному желанию.

— Понятно, — вздохнула Александра. — А где его можно найти? Почему-то его телефоны — ни домашний, ни мобильный — не отвечают.

— Возможно, он уехал в Питер, — неуверенно произнес редактор. — Заработок искать. Но я не знаю…

— Кто может знать, где он? — не отставала Саша. — Есть же у него какие-то друзья, приятели? Подруги, наконец!

— Я знаю только одного его друга, — наморщив лоб, сказал Перепелкин. — Его зовут Николай Ершов, вы о нем, наверное, слышали — он руководит восстановлением колокольни под Новоладожском. Возможно, перед отъездом Аркадий заезжал к нему.

— Хорошо, — Александра смирилась со скудностью информации. — Где можно найти сейчас этого Ершова? На строительстве?

— Да, конечно, — Перепелкин вдруг старательно стал отводить от Саши взгляд. — Но только… Вы можете меня не слушать, Саша. Оставьте вы это дело с комбинатом. Чует мое сердце, оно не по нашему скромному разряду.

— Скромность украшает, — сердито проворчала Саша. — Но не всегда.

* * *