Мыловарня леди Мэри

А через несколько дней, мой жених, как и обещал повез меня к себе в поместье, чтобы кое с кем познакомить. Я немного нервничала. Вот кто это может быть? Мама у него умерла. Отец жил в столице и с ним я уже была знакома. Кто тогда? Бабушка?

Волновался и Михаил Андреевич. Он и так всегда был несколько отстраненным и молчаливым, а сейчас, вообще, не произносил ни слова, предпочитая не отвечать даже на мои вопросы, старательно делая вид, что он глух, как пробка.

Судя по рассказам мамы-Васки, я ожидала увидеть нищую деревню, разрушенное имение, серость и тоску. Но все оказалось совсем не так. Мой жених несомненно тренировался в управлении на своей деревне, и несмотря на то, что она была не особенно велика, дома стояли добротные и красивые. На лугу паслись упитанные коровы, колосилась пшеница на полях, и, вообще, деревня ничем не отличалась от той, что была рядом с нашим замком.

И имение, несмотря на то, что было очень маленьким, тем не менее блестело свежей побелкой каменных стен и утопало во цветах.

Мы оставили лошадей на конюшне и пошли по тропинкам, аккуратно выложенным каменной плиткой, к крыльцу. У нас в замке тоже был очень красивый цветник. Но он проигрывал тому, что я видела...

- Михаила Андреевич, - восхитилась я, - это великолепно! Ваш садовник просто гений!

- У нас нет садовника, - напряжение в голосе жениха ощущалось все яснее, - Мария Львовна, я прошу вас... я хотел попросить вас... если вы... не показывайте, пожалуйста... Они так вас ждали... им будет больно. А мы просто уедем, и я больше никогда вам про них не напомню...

- Вы меня пугаете, - пробормотала я, чувствуя, как краснеют щеки, а сердце стучит в горле от страха...

Почему я никогда не думала о том, что у него может быть кто-то... другой... другая семья... и другие дети... ведь если бы я осталась неразумной... у меня закружилась голова, и я едва не упала. А он даже не заметил. Не обратил никакого внимания, пристально глядя вперед.

Входная дверь господского дома распахнулась, и оттуда выбежала юная, красивая и здоровая девушка:

- Миша-а! - кричала она, - Ты приехал! Миша!

Она добежала до нас и кинулась ему на шею. А он обхватил ее и прижал к себе.

У меня перед глазами потемнело, левая нога мгновенно одеревенела, и я рухнула прямо им под ноги...

- Мария Львовна, - меня наконец заметили. Михаил Андреевич выпустил... ее... из рук и подхватив меня подмышки резко вздернул вверх, - что с вами?

- Ничего, все хорошо, - прошептала я... он же просил... просил не причинять ей боли. А мне? А мне, значит, можно?

- Мишка! Брат! - еще один вихрь кинулся на него, обхватывая со спины и повисая на нем... Мальчишка... молоденький. Лет шестнадцать. Брат.

- Левушка, - схватила... она... его за рукав, - братик, отпусти Мишу. Марии Львовне стало дурно... подожди немного.

Брат... братик... братик?! Это что, сестра?! Просто младшая сестра? Господь Бог! Какой он дурак!

От облегчения слезы выступили на глазах. И я, не сумев сдержать эмоции, разрыдалась. Навзрыд. Меня трясло, я цеплялась за плечи жениха и никак не могла успокоиться. Так я не плакала, наверное, со смерти мамы.

- Мария Львовна, да что же с вами такое? Левка, живо принеси воды! - жених подхватил меня на руки и понес в дом. Рядом, заглядывая мне в глаза и причитая что-то успокаивающее, семенила его сестра.

Михаил Андреевич донес меня до стоящей на большой террасе скамьи и попытался усадить на нее. Но не тут-то было. Я вцепилась в него просто мертвой хваткой и, даже понимая, что это глупо, не могла заставить себя разжать руки.

- Вот, - прибежавший брат моего жениха, Левушка, протянул нам стакан с водой.

Жених попытался напоить меня, но меня так трясло, что зубы мелко стучали об край посуды и я не могла сделать ни единого глотка. Но постепенно истерика отступала, оставляя после себя онемение по всей левой стороне тела. Нельзя мне так нервничать.

- Тише, тише, Мария Львовна. - Сидеть на его коленях и прижиматься, чувствуя тепло его тела, было так хорошо. Удобно. Уютно. Спокойно. Я спрятала лицо на его груди, мне было немного стыдно за свою истерику, но... мы еще никогда не были с ним так близки, как сейчас. - Вас так трясет, - он озабоченно нахмурился, - Левка, принеси плед.

Львовна... Левка... от догадки меня подбросило на коленях жениха. Я выпрямилась и взглянула на... свою сестру?

Красивая. Черные волосы, черные же глаза, белая кожа... Белоснежка, пришло на ум сравнение.

- Вот, - прибежал Левка и протянул нам плед. Я подняла на него глаза... брат... высокий, на голову выше сестры, светлый, сероглазый... Он так заметно был похож на своего отца, портрет которого висел в кабинете. На нашего отца.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Черт побери! Я прикусила язык, чтобы не выругаться вслух.

- Прости, - виновато улыбнулся жених, - мы сейчас уедем.

- Почему? - прошептала я сдавленным горлом, чувствуя, как на глазах снова закипают слезы. У меня есть брат и сестра.

- Я не хочу вас расстраивать, - он на мгновение сжал меня в объятиях, а потом отпустил.

Белоснежка расстроено отвела глаза, а Левушка нахмурился.