Мыс альбатросов (СИ)

Печально осознавать, что в Хогвартс они не вернутся. Т.Р.И.Т.О.Н. и Ж.А.Б.А. уже не казались Гермионе важными, а свиток со списком предметов для изучения на седьмом курсе стал бесполезной бумажкой.

«Почему упырь не умеет разговаривать? — в шутку сокрушался Рон, глядя, как сгорают письма с гербом Хогвартса. — Я бы отправил его вместо себя. А что такого? Профессор Биннс вообще разницы не заметит!»

Живоглот смотрел куда-то вверх янтарными глазищами, не мигая.

Грейнджер тоже подняла голову.

На небе одна за другой загорались звёзды.

Теперь другие школьники будут рассматривать их через стёкла телескопов профессора Синистры, чертить карты небесных светил и созвездий. В сентябре, например, в первые дни занятий над Хогвартсом всегда висели Весы, ярко светил Сириус… Сейчас же над владениями Уизли распростёрлось серебряное созвездие Льва. Его хорошо видно в феврале и начале августа. Нижняя звезда сияла так ярко, что её соседки казались блёклыми подделками из папье-маше.

— Вот и всё, — пробормотала Молли, избавившись от последней гирлянды из глазированных букв.

Праздник окончательно подошёл к концу.

Гермиона взяла книгу и подхватила Живоглота на руки до того, как Хагрид уселся на кадку. Кот ворчливо мяукнул и попытался вывернуться из рук, поняв, что его забирают в дом. Ему не хотелось оставлять своего небесного кошачьего собрата.

У Грейнджер было такое чувство, будто она упустила что-то важное, подсказку, маячившую перед носом, намёк.

Живоглот продолжал вырываться. Этот день, так хорошо начавшийся, оказался изматывающим. Внезапно Гермиона поняла, что у неё тоже нет желания переступать порог, подниматься по скрипучей лестнице в мезонин, где уже собрались мальчики. Сейчас они сидят там и ломают голову над завещанием Дамблдора. Рон щёлкает делюминатором, а Гарри вертит в руках снитч или медальон.

Р.А.Б.

Три буквы, разделённые точками, скрывающие загадку.

На последней странице воскресного выпуска «Таймс» всегда можно найти огромный кроссворд.

В Австралии Венделл Уилкинс выписывает какую-то другую газету, заваривает по утрам горячо любимый женой Моникой кофе Маракайбо, берёт в руки карандаш и, включив утренний новостной канал, начинает разгадывать кроссворд.

Гермиона зажмурилась. Нет, нет! Этим мыслям не место в её голове. Не сейчас!

Она громко вздохнула и постаралась сосредоточиться.

Р.А.Б.

Что это: анаграмма, инициалы или прозвище? В разгадке ребуса не помогли бы даже подшивки старых «Пророков», где Гермиона отыскала фотографию матери Снейпа.

«Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это», — стоит ли считать это подсказкой?

Гермиона поравнялась с Артуром, левитирующим разбежавшихся по огороду полусонных кур обратно в загон.

— У нас за сараем опять завелись гномы, — сказал он, посмотрев на взъерошенного Живоглота. — Второй день шебаршатся, вот твой кот и нервничает. Ну ничего, завтра утром я с ними разберусь.

— Мистер Уизли, может, вы знаете волшебника или волшебницу с инициалами Р.А.Б.? — спросила Грейнджер.

Артур задумчиво потёр подбородок.

— Хм… Кажется, у Людо есть тётушка Ромильда. Точно-точно! Недавно ей исполнился сто шестьдесят один год! Ох, до чего сварливая женщина, скажу я тебе. Она как-то приходила в мой Отдел поскандалить после укуса дверной ручки, так и норовила стукнуть меня тростью…

Гермиона искренне сомневалась, что миссис Бэгмен была человеком, обокравшим Волдеморта, но на мгновение всё же представила старую даму, плывущую в лодке по пещерному озеру и огревающую выглянувших из воды инферналов палкой.

«Тёмному Лорду».

Никто из знакомых Гермионы не звал Волдеморта таким образом, и вряд ли на подобное когда-либо осмелится столетняя старушка. Тёмным Лордом его называли только… Пожиратели Смерти.

— Нет, — произнесла Гермиона с обретённой уверенностью. — Нет. Это должен быть кто-то из окружения Волдеморта.

Артур помрачнел. Миссис Уизли сдавленно охнула, даже Хагрид закашлялся в бороду так сильно, что едва не свалился с кадки. Невозмутимость сохранил только Чарли, отвыкший от страха перед этим именем.

— Я не знаю, чем помочь. Извини, Гермиона, никто не приходит в голову, — серьёзно ответил мистер Уизли.

Молли вытерла руки о фартук.

— Ложись спать пораньше, милая, завтра будет сложный день.

*

— Наконец-то! — воскликнул Гарри, едва Гермиона переступила порог комнаты. — Мы только тебя и ждали. Взгляни сюда. У меня есть идея, — он держал снитч, сверкающий в свете потолочной лампы. — Ничего не приходит в голову? Я поймал его в самом первом матче. Помните? А как именно я его поймал?

Рон взволнованно замахал руками.

— Это же тот, который ты чуть не проглотил!

— Правильно, — довольно сказал Гарри и на несколько секунд прижал снитч к губам.

Все трое с волнением замерли и уставились на шарик.

На гладкой золотой поверхности, где еще секунду назад не было ничего, появилась гравировка — четыре слова, написанные наклонным почерком: «Я открываюсь под конец».

— И что это может значить? — спросил Уизли.

Гермиона и Гарри недоуменно покачали головами.