Мыс Черных сов

Несмотря на то, что он выглядел типичным старым одесситом, Зина вдруг почувствовала в нем что-то неприятное. Слишком пристальный, очень проницательный взгляд старика настораживал, вызывая противное ощущение, словно он ее изучает. И это изучение носит совсем не доброжелательный характер.

— И что милая барышня забыли в моей халабуде? Ходите до меня, шоб сделать чучело из любимой собаки? Она покусала вас в тапочки?

— Нет, — из вежливости улыбнулась Зина, хотя ей было совсем не смешно.

— Ясное дело, шо нет. Или как за то, шо нет? — старик пожал плечами. — Так шо вы скажете за моего Снежка?

— Снежок — это сова? — догадалась Зина.

— Снежная полярная сова! Редкость. Между прочим, записана за Красную книгу.

— Почему у нее такие странные глаза? — не удержалась Зина. — Почему вы вырезали ей глаза и вставили камни? И что это за камни? Они ценные?

— Галька с пляжа, — сказал старик, — на Фонтане насобирал. Это художество.

— Что? — не поняла Зина.

— Художество, говорю. Это мой внучок вырезал. Он такие поделки любит делать. Сказал, шоб за все лучше видел. Сова, мол, должна видеть за все, это же не люди. И сам глаза вырезал.

— Интересный у вас внук, — сказала Зина.

— Тот еще будет мастер! — снова невпопад хохотнул старик.

— Я как раз ищу вашего внука, — уцепилась за соломинку Зина. — Вы не знаете, где он может быть?

— Не знаю, — прищурившись, старик склонил голову на плечо и теперь смотрел на нее с какой-то ехидной ухмылкой. — А шо, вы не до пляжа?

— Простите? — не поняла Зина.

— Не до пляжа, говорю? — снова ухмыльнулся старик. — Мой внучок еще тот фраер! Он с барышнями до пляжей знакомится, а потом они сюда ходют и ходют. Вот досюда, как будто здесь Ланжерон!

— Я не познакомилась с вашим внуком на пляже, — пояснила Зина, — мне он срочно нужен по одному очень важному делу. Вы не подскажете, где я могу его найти?

— Нет, не подскажу, — старик перестал ухмыляться, и в глазах его появилась какая-то неприязнь, очень откровенная и даже агрессивная, — а если вы из органов НКВД, так идите туда, до куда шли!

— Я не из органов НКВД, — чуть смутилась Зина, — у меня другое дело.

— Моего внука я давно не видел. Подался он в моряки, вот и плавает десь-то. Да где угодно. Уже пару лет не видел. А может, подался до Москвы. Он до там учиться хотел, если сбежит с флота. Ничего не знаю я, да и знать не хочу. Нечего тут валандаться.

— Сова — это первая работа вашего внука, правда? — догадалась Зина — Поэтому вы ее так храните? С почестями?

— А шо, вам разве не за красив Снежок? Да за такого Снежка он мне полкассы делает! Красота! И мой внук руки приложил. Так шо идите, барышня, куда шли. Не светите до меня глазками, у меня и без вас работы хватает.

Старик явно выпроваживал ее вон. Зина сердилась на себя за то, что так неумело повела разговор и не сумела выпытать то, что ее действительно интересует. Но делать было нечего. Оставаться в лавке дольше казалось бессмысленным. Вежливо попрощавшись со стариком, Зина ушла. Вышла на улицу и остановилась, прислушиваясь к уличным звукам.

— Крестовская! Лопни за меня глаз! — раздался знакомый голос. С порога кабинета стоматолога ей приветливо махал ее сокурсник — рыжий Додик, который учился вместе с ней в одной группе еще на первом курсе, а потом его перевели в стоматологию. Родители Додика оба были стоматологами, и он просто вынужден был пойти по семейным стопам.

— Додик! Какими судьбами? — обрадовалась Зина.

— Так вот же мой кабинет! Ты заходи внутрь, посмотри.

Зина не замедлила воспользоваться приглашением. К ее удивлению, кабинет выглядел чистым, светлым и был оборудован по последнему слову техники. Зина разглядела новенькую бормашину и заграничные медикаменты в блестящих упаковках с иностранными буквами.

— Додик, почему такое странное место, Привоз? — спросила Зина.

— Ша, Зинуля, так это же золотая жила! Какой проходняк каждый день! И у всех, заметь, у всех болят зубы! Так шо каждый день я имею по несколько человек. А крестьяне, шо на Привозе торгуют, это не самые бедные люди.

Додик безмерно гордился своей практикой и жизнью. Слова полились на Зину как из рога изобилия. Кроме кабинета, который помог ему обустроить отец, Додик гордился своей женой и двумя сыновьями, которые учились в школе. Додик был обеспеченным, сытым, довольным, и Зина почувствовала некий укол зависти. Он был похож на ухоженную домашнюю собаку, которую каждый день выводит гулять на поводке упитанный, обеспеченный хозяин. Сама же Зина по сравнению с ним выглядела худым и лохматым уличным псом, который на помойках гоняется за костью. Может, это было и неправильное сравнение. Но сама Зина ощущала себя именно так.

— А что ты тут делаешь? — закончил Додик свой монолог, причем говорил он уже нормально, отметила Зина.

— Я была в лавке таксидермиста, — вздохнула она.

— О, этого мерзкого старика! Никто его здесь не любит. От него вонь, — с раздражением отозвался Додик.

— Ты хорошо его знаешь?

— Да уж… Та еще семейка. Больше как-то знаю его внука, Кирилла. Когда его милиция разыскивала.

— Милиция разыскивала? А за что? — Зина навострила уши.