Мыс Чёрных сов

— Я живу морем, — сказал Маринов, — я ценю его больше, чем людей. Оно живое. У него есть своя душа, полная благородства. И как эта душа отличается от низкой и подлой, малозначимой людской души!

Зина устремила взгляд вдаль, далеко за горизонт, где солнечная бирюза превращалась в глубокую лазурь, обещая дальнейшую черную полосу самых глубоких вод, словно ограждающую рамку для великой мощи, которая в любой момент готова восстать и разрушить все.

— Я вырос в небольшом рыбачьем поселке возле Гурзуфа — есть такое место в Крыму, — негромко заговорил Анатолий. — Я буквально родился в море. Затем — военное училище в Петрограде, флот. И вот теперь назначен в Одессу. Вся жизнь на море. Без него и жить не могу. Когда уйду в отставку, хочу окончательно обосноваться в Одессе и никуда больше не уезжать…

— Как интересно ты говоришь о море, — Зина вдруг почувствовала какую-то странную дрожь — на нее словно повеяло холодом, — как о живом человеке! Но это опасный человек. Он делает так, что в нем навсегда исчезают корабли и люди, а это живые человеческие судьбы.

— Да, это воинствующая свирепость. Она необходима свободной и бесстрашной стихии. Но в ней все-таки гораздо больше благородства, чем в человеческой трусости или пакости.

— И ты веришь в пропавшие корабли? — вдруг решилась Зина, почувствовав, что более подходящего случая не представится. — Веришь в корабли, которые пропадают без вести?

— Ну конечно! — Маринов остановил на нее более внимательный, более пристальный взгляд. — Почему ты спрашиваешь?

— В детстве меня напугали легенды о Летучем Голландце, — сказала Зина, чувствуя, что идет по болотной топи, где одно неверное слово — и она окончательно провалится. — Но ведь такие корабли есть и сейчас, в наши дни?

— Конечно есть, — рассмеялся Маринов. — Моряки — очень суеверный народ. Каждый из них свято верит в Летучего Голландца, но ни за что в этом не признается. А знаешь, какой самый современный пропавший корабль?

— Нет, — Зина затаила дыхание.

— Ты слышала когда-нибудь о «Марии Целесте»?

— Нет, — она боялась вздохнуть.

— Этот парусник был построен в девятнадцатом веке. Он отправился с грузом коньячного спирта в Америку и пропал без вести в океане, в районе Бермудского треугольника. Это место, где исчезают корабли.

— Как пропал? — не поняла Зина.

— Исчез, не выходил на связь. Не пришел в пункт назначения. Но потом его нашли. Корабль дрейфовал достаточно далеко от места своего основного курса. Странное движение его привлекло внимание капитана судна, поравнявшегося с ним. На «Марию Целесту» была отправлена призовая команда. Когда люди поднялись на ее палубу, то увидели, что корабль абсолютно пуст. На нем не было ни единого человека!

— Куда же все делись? — ахнула Зина.

— Они исчезли без вести, и никто не мог понять куда. Ты вот послушай, я расскажу тебе подробнее. В свое время я очень интересовался этим вопросом.

И Маринов рассказал Зине совершенно невероятную историю.

Судно с грузом спирта-ректификата вышло из Статен-Айленд, Нью-Йорк, в порт Генуя, Италия. На судне, кроме капитана Бенджамина Бриггса и команды из семи человек, находилась его жена Сара Элизабет и их двухлетняя дочь София Матильда.

«Мария Целеста» была обнаружена спустя четыре недели, 4 декабря (по некоторым отчетам — 5 декабря, из-за отсутствия стандарта часовых поясов в XIX веке) бригом «Дея Грация» под командованием Дэвида Морхауза, лично знавшего капитана Бриггса, — за день до отплытия «Марии Целесты» они с женами ужинали вместе. Судно было покинуто командой: ни одного человека, ни живого, ни мертвого, на борту не было. Между переборками и палубами обнаруженного судна находилась морская вода, ее уровень в трюме достигал 3,5 футов (1 метр). Крышки люков были сняты, причем створки носового люка были сорваны с петель и валялись на палубе. В остальном судно казалось неповрежденным. Окна кормовой надстройки, где находилась капитанская каюта, были закрыты брезентом и заколочены досками. Секстант и хронометр не были найдены (что подразумевает эвакуацию команды), в часах кончился завод. Компас разрушен, предположительно, при неудачной попытке спешно его снять. В каюте капитана остались нетронутыми шкатулка с драгоценностями и две пачки денег. По полу каюты были расбро-саны игрушки, швейная машинка жены капитана стояла с неоконченным шитьем…

То, как все эти вещи находились, свидетельствовало о том, что судно не попало в сильный шторм — в частности, на швейной машинке лежала масленка, которая при сильной качке обязательно бы свалилась. Об отсутствии шторма свидетельствовали и наблюдения других судов в районе в предполагаемое время катастрофы. Сырость в жилых помещениях судна объяснялась только повсеместно открытыми люками, в том числе световым в каюте капитана, что было сделано явно не по погоде.