Мышеловка

– Да он-то вроде бы наоборот. За вдовицей и после смерти подглядывал.

– Ну и дурак! Смотри, а наши-то на бережку загорают…

Мы подошли к озеру. На травке лежал Марков, а по обе стороны от него Милена и Ксения. И зачем мы сюда приперлись?

– Эй! – крикнул я им. – Кто хочет сходить на кладбище?

– Катись отсюда, – повернула ко мне свое лицо Милена.

– Грубишь, ласточка. Я тебе там свежую могилку приготовил.

– Я, пожалуй, пойду гляну, – сказал Марков и одним прыжком вскочил на ноги. Стал натягивать джинсы.

– И я с вами! – поднялась Ксения.

– Милена, почки простудишь, шла бы ты домой, – посоветовал я жене. Но она ничего не ответила, перевернувшись на живот. «Ну совсем от рук отбилась», – подумал я с сожалением.

Перед входом на кладбище мы остановились около двух молебных домов: церковью и «айсбергом» Монка. Двери обоих были отворены, словно приглашая ступить внутрь.

– Ну что, ребятки, кто – куда? – спросил Марков.

Мы с ним пошли направо, в храм, а Комочков и Ксения изъявили желание послушать диковинного корейского проповедника. Словно мало им подобных сект в Москве. К нашему удивлению, в церкви никого не было. Кроме Аленушки, которая, стоя на коленях, молилась перед образом Божьей Матери. О чем она испрашивала Ее, это невинное дитя? Услышав наши шаги, девочка повернула голову, посмотрела с забавной строгостью и приложила пальчик к губам. Но мы и не собирались шуметь, прыгать или громко восторгаться, как иностранные туристы. Мы встали там, где нам указал Бог, и каждый остался наедине с Ним. Душа человеческая подобна Его телу, она так же загрязняется за день, месяцы, годы, что требует очищения, омовения светлым Духом. И где же это возможно, как не в церкви? Я молил Господа простить мне мои грехи, которых накопилось так много, что они покрывали меня, будто чешуей. Я часто нарушал заповеди Божии, порой и не задумываясь о том. Я лгал, прелюбодействовал, сквернословил, пил, забывал о посте и молитвах, да и многое другое. Только еще никого не убил. Но, может быть, и это – впереди? Как знать. Но если придется вступиться за Аленушку, которой будет угрожать смертельная опасность, разве не вправе я поднять меч на злодея? Я знал, что сделаю это. И буду убивать, обратившись из мирянина в воина, чтобы защитить и ее и веру. Сам Господь призовет меня взять в руки оружие, поскольку и Он был не только милосердным, призывающим любить врагов своих, но и правосудно карающим, принесшим меч. Ведь и в Евангелии сказано: «Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его – как солнце, сияющее в силе своей». Эти слова прозвучали в моем сознании внезапно, я не мог помнить их… Мне показалось, что их прошептал тихо прошедший мимо меня отец Владимир, который услышал мои мысли. Он обернулся, кротко и ласково взглянув на меня, а печальные глаза его словно предупреждали о надвигающейся беде. Она уже здесь, в Полынье, он знал это. Я продолжал молиться: о спасении своей души, о родителях, жене, близких, тех, кто уже умер… И чувствовал себя все крепче и сильнее, как бы освобождаясь от этой налипшей чешуи, которая незаметно способна изменить человека так, что он превратится в мутанта. И вернуться в человеческий облик ему будет уже невозможно…

Когда я вышел из храма на солнечный свет, Марков поджидал меня возле изгороди.

– Кто тот прелестный ребенок? – спросил он задумчиво.

– А это Аленушка, дочь священника, – ответил я. И почему-то добавил: – Последняя надежда Полыньи.

– Да… В Москве таких детей уж и не сыщешь…

– Далась тебе эта Москва, чтоб она провалилась. Это и вообще-то не город, а средоточие всего мирового зла. Не знаю, почему уж так получилось. Наверное, на то есть свои причины, которые нам неведомы…

Вскоре из соседнего «айсберга» выскочили возбужденные, веселые Николай и Ксения.

– Что вы там, хиханьку ловили, у Монка? – спросил Марков.

– А ты зайди, сам узнаешь, – потешался Комочков. – Какие узоры плетет! Долдонит без умолку, как попугай.

– Призывал какую-то Гранулу на церковь, священника и всех тех, кто будет туда ходить, – засмеялась Ксения. – Значит, и на ваши головы тоже. Я знаю, сухой спирт бывает в гранулах. Что он имел в виду?

– На его языке Гранула означает смерть, – вспомнил я, и веселящиеся как-то сразу попритихли.

Наступило молчание. Даже солнце вдруг скрылось за тучей и все вокруг посерело.

– Чего-то он раздухарился, Монк ваш, – нарушил тишину Марков. – Дать ему, что ли, по лбу?

– Не все так просто, – пояснил я. – За Монком стоит Намцевич. А у того вооруженная охрана. А мы все здесь – в западне. Вот так-то, мой бравый капитан. И еще неизвестно, что нас ожидает впереди.

– Ну, привез в миленькое местечко, – сказала Ксения. – Ладно, пошли на кладбище, будем готовиться к смерти.

Зря, конечно, она так сказала… Существует теория, что не только произнесенное слово, но даже мелькнувшая мысль рано или поздно материализуется – и бьет по тебе бумерангом. И вообще, все, что не имеет физического тела, никуда не исчезает, а заполняет окружающее нас пространство. Вселенную, космос. И я был уверен, что так оно и есть.