Мышеловка а-ля 90-е

– Слава, я тебе клянусь! – навзрыд кричит Буратина и складывает руки в молитвенном жесте.

– Кто тогда?! Кто-то из нас? Больше на этом сраном острове никого нет. Может ты перестарался а? Говори прямо, ты не на допросе…пока что.

– Я же говорю, что оставил её живой и здоровой. У неё только губа разбита была…А там…ты видел? Её как-будто зарезали…

– Застрелили! – произносит появившийся на пороге Михаил. – Смотрите, ребята, что я там нашёл.

Между большим и указательным пальцем он сжимает жёлтый предмет цилиндрической формы.

– Гильза! – Я подхожу к Михаилу, забираю у него гильзу и внимательно рассматриваю её, крутя перед глазами. – Девятимиллиметровая…похожа на гильзу от Стечкина…– Я замираю, поражённый своими же словами.

– Серёга, а где тот ствол?

– У меня был…– Робко лопочет Буратина.

– Был у тебя? А где он сейчас?!

Буратина молчит и медленно крутит головой.

– Вспоминай, где ты его оставил, придурок! – ору я во всю глотку, обрызгивая слюной эту пухлую ненавистную морду.

– В лимузине…я его сразу же выложил. Жанна сказала, чтобы я его в бардачок закинул, что её машину точно никто шмонать не будет.

– В бардачо-ок?!

Я вылетаю из домика, бегу по грунтовой дорожке к за̀мку, туда где Жанна в последний раз припарковала лимузин. За моей спиной слышится дружный топот. Отряд неудачников, спешит за своим командиром, для решения очередного задания квеста.

Слава богу, машина оказалась открытой. Ну да, ведь по плану мы должны покинуть остров именно на ней. Я давлю на защёлку запора бардачка и опускаю вниз массивную крышку. Бардачок достаточно большой, так что я могу засунуть туда руку целиком. Рывком я выгребаю на кожаное сидение всё содержимое бардачка. Презервативы, прокладки, жвачка, косметический набор, духи, кожаная плётка…Среди всего этого разнообразия нет ничего, напоминающего пистолет.

Я поворачиваю голову, отыскивая за спинами Поночки и Уксуса, лицо Буратины.

– Ну и где?

– Я точно помню, что сюда положил…

– Сам? Сам положил?! – ору я, как отец орёт на провинившегося обалдуя сына.

– Сам…– понуро опустив голову, отвечает обалдуй.

– Отлично! – я захлопываю дверцу лимузина, расталкиваю перегородивших дорогу Поночку, Уксуса и Геракла, сплёвываю в сторону и направляюсь назад к банкетному залу.

– Что мы имеем? – рассуждаю я на ходу. – Жанна убита из пушки, на которой есть отпечатки подозреваемого, а буквально перед самой её смертью, подозреваемый лично связал её и двинул по морде, о чём имеются подтверждения.

– Какие подтверждения? – кричит семенящий сзади Буратина.

– Потерпите, подозреваемый…не всё сразу. Будут вам подтверждения, я в этом уверен. И свидетели найдутся…

– Какие свидетели?

Я разворачиваюсь, хватаю Буратину за грудки и тащу его словно шелудивого щенка к входу в банкетный зал.

– Ты мне ещё вопросы будешь задавать, сука! Сейчас ты сам быстро и по порядку расскажешь, что у вас было с этой Жанной. Что она тебе говорила и о чём конкретно вы с ней договаривались.

Подтащив грузное тело к дивану я толкаю его на мягкую сидушку.

– Слава, я же тебе всё…

– Не всё…ты рассказал мне не всё. Как всегда ты упустил что-то важное. А половину соврал. – Я стою в ногах у сидящего Буратины, не давая ему подняться.

– Сейчас некогда Слава! Нужно рвать когти! Ты чё, не понимаешь?

– Понимаю! Я понимаю, что ты опять втянул нас в жопу почище чем с Лениным. И чтобы понять как выбираться из этой жопы, мы должны знать хотя бы её глубину.

***

Она подкатила к Буратине в кабаке. Это был, может быть единственный в этом городишке приличный кабак, так как находился в самом центре , недалеко от администрации и от гостиницы, откуда мы позднее забрали Светку. А до этого Буратина и Жекичан провожали Светку на такси как раз до этой гостиницы. Когда Светка скрылась за обшарпанной дверью, Жекичан сказал, что тоже хочет откланяться. Буратина пытался его уговорить, мол, скоро все домой двинем, но наш китаец был непреклонен. (Какой же он всё таки молодец. Этому человеку, в отличие от нас хватило один раз наступить на грабли, чтобы понять как больно лупит между глаз обух.)

На прощание Буратина и предложил ему зайти в этот кабак. Как же он назывался? Буратина не припомнит, да это и не важно. Он сразу же кинул на стойку стодолларовую купюру и фыркнул, что сдачи не надо, чем сначала удивил, а потом расположил к себе пожилого бармена. Они выпивали и громко прощались, вспоминая приключения на яхте. Буратина размахивал руками и ему в пьяном угаре казалось, что сейчас он самый крутой и не только в этом сраном городишке, но и во всём мире. Крутости ему придавал заткнутый за пояс пистолет, рукоятка которого нещадно давила на копчик, из-за чего рука Буратины постоянно елозила под рубахой.

Откуда она появилась, Буратина не помнит. Он не припоминает, что она сидела в зале, но и с улицы никто не входил, так как стойка находится как раз напротив входных дверей. Блондинистая красотка модельной внешности внезапно материализовалась перед видавшими виды джентльменами, после чего один, (тот, который в красной рубахе), чуть не упал с высокого барного стула.