Мышиная дыра

Что? Почему – злился? На Эдит?! За что? Нет, ребята, тут был мой личный недосмотр. Женщина с таким характером на звездолете – это же опасное стечение обстоятельств. Форс-мажор. Стихия. Я ведь это знал, просто некстати ослабил бдительность. Вот и поплатился. В экстремальной ситуации пилот должен быть очень внимательным – а у меня на борту, когда я подобрал Эдит, образовалась именно такая ситуация.

А злиться на стихию глупо. К чему? На метеоритный поток, к примеру, или там, на скачки силового поля никто же не злится. Природа – она и есть природа. Она не виновата.

Ну так вот. Теперь у меня было время с вами связаться. Просто сколько угодно времени. Но, когда я включил передатчик, оказалось, что нет, к сожалению, такой возможности. И понял я это так, что передающая антенна приказала долго жить. И подумал, что вас, ребята, такое дело огорчит – пропал без сигналов, значит, быстрее всего, мертвый. Но ничего нельзя было сделать. Разве что постараться поскорее вернуться.

Кресло занимала Эдит; я сел на край приборной панели и стал смотреть. Жутко неудобно, потому что машина стояла криво, но я приноровился.

В оптике все было темно, и я решил, что в нашем новом мире сейчас ночь, и включать свет отложил до утра. Анализаторы выжили и очень меня порадовали: здешняя атмосфера оказалась кислородно-водородно-азотная со слабой примесью инертных газов. Прелесть, в сущности. Ведь мог быть целиком газовый шарик, например, или нечто с фторной, предположим, или метановой гадостью. Так что вокруг все было хорошо. И в воздухе жили всякие разные микроорганизмы – я порадовался еще и тому, что мир живой, и возобновил нам с Эдит биоблокаду. Радиоактивность, правда, оказалась на порядок выше нормы, причем это не наш реактор течет, а здешний постоянный фон – но где наша не пропадала! Съел полпачки «Антирада», еще полпачки отложил для Эдит.

Мне самому ужасно хотелось поспать после стимуляторов, но было страшно. Я боялся, что засну, а Эдит в это время проснется. Но меня просто отключало – и я придумал хитрость. Я пристегнул ее к пилотскому креслу, затянул фиксатор, как следует, а замок перетащил почти под сиденье – где ей было бы не видно. Я так рассудил, что она, когда проснется, захочет встать, станет дергаться и ругаться и меня разбудит. Исходя из этого, спать мне надо было прямо в рубке. Я сходил в каюту, вернее, съездил – коридор так перекосило, что он просто в пандус превратился – взял оттуда матрас, положил его на пол и улегся спать на этом матрасе. В непосредственной близости от кресла. В том самом проходе между приборными панелями, где Эдит лежала – потому что в любом другом месте матрас выезжал из рубки наружу.

Но я решил смириться с неудобствами – лишь бы любые звуки, издаваемые Эдит, меня сразу разбудили.

В экстремальной ситуации лучше перестраховаться.

Расчет у меня оказался совершенно правильным. Потому что Эдит действительно сразу завопила так, что труп бы подняла – я не просто проснулся, я подскочил. Мне приснилось, что врубилась сирена пожарной тревоги.

Смотрю – она вся розовая от злости, ужасно симпатично выглядит. И говорит:

– Капитан, что вы себе позволяете?! Выпустите меня немедленно!

– О чем речь, – говорю. – Сейчас. И – меня зовут Марсэлл.

Я присел и стал открывать замок. Она спрашивает:

– А кто вы по национальности?

– Сын Грома, – говорю.

– Понятно, – говорит. – У нас на Строне считают, что все Дети Грома сумасшедшие.

– Ну что вы, – говорю. – Не все. Как можно, чтобы целая раса. То есть, сумасшедшие есть, конечно. Попадаются просто совершенно ненормальные. Представляете, подбирают в открытом космосе всякое разное, что другие выкинули…

К этому времени у нее руки уже были свободны, и она хотела съездить мне по физиономии. Но я этого ожидал и увернулся. Тогда она говорит язвительно:

– Я сразу поняла, что вы никакой пилот, Марсэлл.

– Что поделаешь, – говорю. – Не всем же быть асами.

– А почему, – спрашивает, – у вас в рубке пол под наклоном? Так же ходить неудобно, – а сама держится за спинку кресла, чтобы не съехать, потому что лежать у нас с некоторых пор действительно намного удобнее, чем сидеть, а стоять вообще проблематично.

– Это потому, – говорю, – что мы очень некорректно приземлились.

– На Мейну? – спрашивает. Насмешливо.

– Понятия не имею, куда, – говорю. – Но точно не на Мейну.

– Ну конечно, – говорит, – что от вас еще можно ждать… А почему за окном темно?

– Ночь, – говорю. Сам слегка удивляюсь. Судя по силе тяжести, не должна быть очень большая планета, а ночь все длится и длится. А мы почти девять часов проспали. И вот будет номер, если этот мир повернут к своей звезде все время одной стороной – и не нашей. – Ладно, – говорю. – Это ночь. А вам нужно съесть несколько таблеточек.

Смотрит на меня, как на овощ бескультурной формы.

– Вы что, меня отравить решили?

– Нет, – говорю. – Если бы хотел вас отравить, вколол бы яд, пока вы были без сознания. Чтобы вы не успели начать разговаривать. А эти таблетки – они от радиационного поражения. Тут фон нехороший, надо выпить, а то заболеете лучевой болезнью.