Мышиный Король (СИ)

– Д-дед, с-смотри, к-какие мыши!

Иннокентий поставил клетку на письменный стол,  заваленный ручками и бумажным мусором.  Анатолий Кузьмич вошел в комнату и  без особенного интереса оглядел новых жильцов.

– Мышей купил? – проворчал он. – Теперь кота надо завести.

Иннокентий не понял шутки старшего родственника и испуганно прошептал:

– З-зачем к-кота? Он же и-их с-сожрет!

Но дед лишь беззлобно похлопал его по спине:

– Э-эх, Кешка! Какой же ты у меня валенок! Да пошутил я, не бери в голову. Я вижу, тебе за кем-то ухаживать хочется. Не за девушками, так за мышами. Ну что ж, я не против.

Дедовское лицо вдруг посерьезнело. Он взглянул с опаской на новых жильцов.

– Надеюсь, ты их не для опытов купил?

Но внук как будто не расслышал вопроса. Забыв и про мышей, и про деда, он рассматривал фотографию, которая висела на стене, чуть скособочившись в сторону окна.

Заметив, что внук никак на него не реагирует, дед сердито вздохнул и тоже перевел взгляд на скособочившийся портрет десять на пятнадцать. Оттуда на него смотрели трое:  непутевая дочь Лариска в какой-то легкомысленной фате,  новоиспеченный зять Королев в строгом костюме и их сын Кешка, которому на момент бракосочетания родителей как раз исполнилось четырнадцать лет. Он беззаботно улыбался в объектив, точно первоклассник. Дед сдержанно кашлянул и с тяжелым вздохом  поднялся с кушетки. От этого шума за спиной внук вздрогнул и засуетился возле новоиспеченных квартирантов. Сдвинув учебники и тетрадки на самый край стола, он поставил туда маленькую клетку и и стал неуклюже сыпать туда корм из желтого пакета.

Так уж вышло, что после смерти единственной дочери  Анатолию Кузьмичу Мошкину пришлось взять к себе внука.  Он смахнул набежавшую слезинку и снова закашлялся.

Корм из пакета посыпался прямо на ковер.

Дед не выдержал, и сквозь приступы кашля заворчал:

– Да аккуратней ты, криворукий!

Да, сейчас этот нескладный парень совсем не похож на ангелочка с фотографии.

«А ведь я ни разу не видел, как он улыбается,» – вдруг подумал Кузьмич.

Он громко втянул в себя воздух и глухо произнес:

– Сам бы поел чего-нибудь. Каша на плите еще теплая.

Внук ушел на кухню.  Дед  грузно опустился на тахту и тяжело задышал.

Словно старая кинопленка, его память стала оживлять картины былого. Июньский вечер в Гаграх, ресторан на набережной и одноместный номер в престижном ведомственном санатории. Потом в кадр попало общежитие в Мытищах, две женщины и сверток с розовыми лентами. Затем плегка будто оборвалась, и как Мошкин не старался, не мог ничего вспомнить. Зато после перерыва пошло сразу несколько черно-белых школьных фотографий. На них была изображена хмурая девочка в очках.

Мошкин задумался. Когда он впервые встретился с Ларисой? Сколько ей тогда было?  Она еще никак не могла сказать ему «папа»…

Кино продолжалось. Вот показалась строгая девушка в очках – Мошкин  пристроил ее секретаршей к одному бывшему сослуживцу в «первый отдел». Они почти не общались с дочерью, так как у него в тот год особенно много работы. Через год сослуживец позвонил ему и сказал, что он, майор госбезопасности Мошкин, вскоре станет дедушкой.  «Это не я!» – клятвенно заверил его бывший сослуживец.

Анатолий Кузьмич вспомнил, что испытывал тогда нерадостные чувства – унижение, досаду и тревогу. Ему казалось, что его собственное будущее висит на волоске. В стране тогда было большое брожение умов.

Потом он снова увидел общежитие в Мытищах, и опять двух женщин.  В его душе вдруг зародилась неведомая раньше светлая радость: «Мужик!».  На сей раз кулек был с голубой лентой.

– Мы решили назвать твоего внука «Иннокентий»,  что по-гречески  означает «невинный», – заявила  осунувшаяся девушка в очках. – Только не спрашивай, от кого он. Я дала сыну твою фамилию.

Дед Мошкин втянул в себя воздух одной ноздрей и промокнул глаза краем рубахи. Да если б он только знал, от кого забеременела дочь!  Он бы лично отвел ее на аборт в ведомственную больницу!

Иннокентий познакомился со своим отцом лишь тогда, когда тот вышел на свободу по амнистии.

Дед Мошкин бессильно оглянулся. Когда это было? Пять лет назад или восемь?  Что-то у него с памятью, наверное, старческий склероз. Он попытался вспомнить, сколько стоил планшет, который он подарил Кешке на прошлый день рожденья, но не смог.

С фотографии на него сквозь очки насмешливо глядела Лариска в легкомысленной фате.  А ведь у нее у самой вчера был  день рожденья!

Он очнулся, будто от тяжелого сна, и крикнул:

– Эй, Кешка! Ты не забыл, что у матери вчера были именины?

Внук вернулся в комнату и, подойдя к фотографии на стене,  дотронулся пальцем до лица матери.

– На, сходи-ка вот, – засуетился Анатолий Кузьмич. – Купи какой-нибудь букетик. Только ты нечетное количество купи, ладно?

Он  пошаркал в прихожую, вынул из кармана своего пальто две сотенные бумажки и запричитал:

– Ох, до чего же все дорого! Какие-то три гвоздички – и две сотни! Ну ладно, иди давай, – осекся он и снял с вешалки черную куртку внука.

Уже у самой двери дед он спохватился, достал с вешалки свой рыжий шарф в клеточку и повязал его отроку на шею: