Мышка

Питер любил этот дом. В детстве, в те редкие дни, когда он приезжал сюда на каникулы, он был счастлив. Несмотря ни на что, родители любили его и старались доказать ему и всему миру, что он обычный, мало чем отличающийся от других мальчик. Ну аристократ, да, а все остальное — как у всех. И он долгие годы верил им, пока в возрасте одиннадцати лет не попал из общества любящих родителей и слуг в закрытую школу.

Подобные мысли не мешали ему рассказывать Кристине историю дома, картины или забавного синего плюшевого дивана, столь любимого его покойной матерью. Он так и не отпустил ее руки. После произошедшего утром в его кабинете в нем что-то изменилось, будто выпало что-то. Не очень большое, но… Так кирпичик выпадает из темной стены, и вдруг оказывается, что за ней яркий свет.

Поднявшись на третий этаж, они оказались в разветвлявшемся коридоре.

— Направо хозяйские спальни, налево — гостевые.

Он вопросительно смотрел на Кристину:

— Пойдешь смотреть?

— Хозяйские спальни? Их несколько?

— Ну да. Дом старый, и все в нем соответствует веяниям столь любимого Беннетом времени.

Питер улыбнулся, увидев, что Кристина пошла в сторону хозяйских спален:

— У мужа с женой были разные спальни, объединенные одной большой гардеробной. Кстати, дизайнер предложил мне разделить ее на две, и я согласился, так что у каждого из нас будет своя гардеробная.

Кристина заглянула за одну из дверей и попала как раз в гардеробную. Питер зашел следом за ней.

— Это моя?

— Нет, милая. Ты ошиблась на одну дверь — это моя.

Кристина повернула голову:

— А что за той дверью?

— Пойдешь направо — попадешь в свою гардеробную, а оттуда — в спальню, налево — ко мне.

Кристина задумалась и уточнила:

— А какая спальня считается хозяйской? Мужская, да?

— Верно.

— И ты, получается, родился в той спальне, которая будет моей, да? В женской.

Питер улыбнулся:

— Беннет оказался прав — ты тоже читаешь эти романы. Нет, милая, я родился в госпитале Святой Марии. Вот такая проза жизни.

Лицо Кристины выразило такое облегчение, что Питер решил ее подразнить:

— Но, не считая этого, все остальное, конечно же, у нас будет как положено. И я буду стучаться к тебе в дверь и интересоваться, могу ли я войти, чтобы выполнить супружеский долг.

— А если я захочу этого первая, то стучаться придется мне?

Вопрос так легко слетел с ее губ, словно они были женаты уже лет десять и могли свободно болтать о подобном, стоя между двумя спальнями.

Питер был очарован: ею, этим моментом, ее реакцией на дом. Работая с дизайнером над обновлением, он часто думал, понравится ли ей? Будет ли ей хорошо и комфортно? Станет ли этот дом ей таким же родным? Будет ли так же дорог?

Кристина тем временем зашла в свою будущую спальню и застыла: посреди комнаты стояла стремянка, рядом с которой лежала большая коробка с красивой люстрой. Мебели не было.

Зашедший следом Питер уловил изменения в ее настроении. Осмотрев комнату, он заметил:

— Они тебя не ждали. У нас еще четыре месяца. Поверь, я утверждал проект, тебе все понравится.

Она молчала, и он забеспокоился:

— Малышка, может, я познакомлю тебя с дизайнером, и ты сделаешь все на свой вкус? Наверно, надо было так поступить с самого начала… Но у нас еще есть время, еще больше четырех месяцев…

Кристина пошла в сторону выхода, потом вернулась и поцеловала его в губы:

— Не волнуйся. Все отлично. Делай с дизайнером на свой вкус.

И через две гардеробные прошла в спальню будущего мужа. Улыбающийся Питер пошел за ней.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 15:24

Спальня Питера отличалась от спальни, готовящейся для Кристины, как в игре «Найди сто отличий». Здесь в каждом предмете, в каждой мелочи — от роскошной кровати, накрытой винтажным покрывалом, до фотографий в серебряных рамочках, стоящих на комоде, — звучали любовь и забота.

Кристина села на необычно низкую, но очень красивую кровать и покачалась на пружинном матрасе.

Какая прекрасная комната. И в каждой детали — забота, а значит, Беннет. Он не просто ему служит, он его искренне любит, а Питер отвечает ему взаимностью. Эта пара неразлучна. Значит, не быть Беннету дворецким.

Последняя мысль развеселила ее, и она встретила вошедшего Питера легкой улыбкой:

— Мне нравится твоя спальня.

Он отреагировал мгновенно:

— Хочешь — забирай! А я возьму себе ту.

— Ну конечно. Мне темно-синяя, а тебе та, бежевая, да?

Он возразил:

— Обои переклеим — делов-то!

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, дорогой. Это твоя комната, а я буду обживать ту.

Питер благодарно ей улыбнулся и прошел вглубь:

— Здесь не было так хорошо лет пять, веришь? Дом стоял закрытый и, наезжая в Лондон, я даже не приходил сюда. Не хотелось. А теперь рад, что мы поселимся здесь. А ты?

Он подошел к Кристине, сидящей на кровати, и погладил ее по скуле.

— И я рада. Мне нравится этот дом.

Наслаждаясь лаской, она закрыла глаза: