Мышка

— Нет! Ее подружка, парикмахерша эта!

— Да ладно!

— Ага. Она выплеснула шампанское Никки в лицо и сказала… Я не слышала, что она сказала, но Никки отступил и вообще со свадьбы ушел. Прикинь?!

— Охренеть! Бедная девчонка, не даст ей Девенпорт заиметь на стороне кусочек счастья.

— Но и это еще не все! Там же были телевизионщики. Да и без них телефонов достаточно — двадцать первый век, сама понимаешь. Так вот, я только что мониторила — ничего в инете нет. Ни слова, ни полслова. Папа говорит, это влетело Девенпорту в такую копеечку!

— Так ты выложи.

— А что мне выкладывать? Я-то видео не снимала. Так прифигела — не до видео было.

— Да, жаль, на этом можно было хорошо заработать. Знать бы заранее.

— Ну да…

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 29 декабря — 3 января

Вернувшись в Лондон назавтра после свадьбы Аланы с Заком, Девенпорты принялись готовиться к встрече Нового года — как настоящий американец, Питер уважал этот праздник. Пиар-стратегия и старания Лиззи Оуэн дали свои плоды, и журналисты, заполучив материал со свадьбы тещи главы DPP, оставили их в покое.

Встречали они Новый год вдвоем, отпустив всех слуг, пожелавших получить оплачиваемый выходной. Им было хорошо, радостно и уютно.

А второго января Питер сообщил Кристине, что завтра должен улететь в Америку.

— Надолго?

— Нет, малышка, дня на четыре, максимум пять. Решу несколько важных вопросов, встречусь с парочкой людей и вернусь к тебе.

— А по зуму — нет?

— Это не то. Настоящие дела так не делаются.

Кристина загрустила:

— Питер, почему ты никогда не зовешь меня с собой в Америку? Там есть что-то, чего я не должна видеть? Или кто-то?

Он обреченно вздохнул и подсел к жене, сидящей на кровати:

— Сладкая…

Она встала:

— Ясно.

— Что?

— Когда ты начинаешь монолог со слова «сладкая» — это всегда означает, что сейчас польется патока вперемежку с медом и до правды я не доплыву.

Он покачал головой:

— Окей, давай правду без прикрас. Я не хочу, чтобы ты ехала в Америку.

Эти слова, тон, каким они были произнесены, формулировка — все кричало о том, что это не было спонтанным. Он много об этом думал, и это было решено.

— Но почему?

— Я не хочу, чтобы ты появлялась в той квартире, жила там, принимала душ в той ванной, спала на той кровати…

Поняв, что жена его не понимает, он решил объясниться раз и навсегда:

— Кристи, это холостяцкая квартира. Там были пирушки-вечеринки, друзья и подруги, женщины, выпивка и все такое. Больше она мне не нужна. Я уже выставил ее на продажу. Но ее делали под меня, и мне там, правда, очень удобно. Поэтому, пока она не продана, я буду останавливаться там. Мы с Беннетом. Но тебя там не будет никогда.

Кристина во все глаза смотрела на Питера:

— И чего же я там не должна увидеть? Красную комнату, как у Кристиана Грея?[19]

Он рассмеялся:

— Нет, малышка, ничего такого. Просто та жизнь закончилась, началась эта. И они не могут пересечься. Я не хочу.

Кристина принялась ходить по комнате, Питер с интересом наблюдал за ней.

— Ну, допустим. Но почему ты? Почему всегда ты? Почему не может поехать Патрик? Раз твоя холостая жизнь кончилась, пусть теперь ездит он — у него нет жены.

Питер замялся:

— Патрик не может ехать в Нью-Йорк.

— Что значит «не может»? Он боится летать?

— Нет, он боится… Не боится он летать!

Питер ухватил стоящую напротив жену и потянул на себя. Она села рядом с ним на кровать. Он переплел свои пальцы с ее и крепко сжал кулак:

— Родная, давай ты это примешь как данность, окей? В Америку буду летать я. По остальным филиалам, мероприятиям, адресам — он, а в Америку я. Хорошо?

— Ты злоупотребляешь моим терпением.

Питер облегченно улыбнулся.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 9 января, 08:40

Так получилось, что, улетев третьего января, Питер смог вернуться только девятого. Он прилетел рано утром и в нетерпении добирался до дома, зная, что жена ждет его в их постели. Это и будоражило, и успокаивало одновременно. Перед вылетом он попросил ее кое о чем и теперь гадал, выполнила ли она его просьбу. Он действительно жутко по ней соскучился и твердо решил по приезде поставить перед Патриком вопрос ребром: он ли, кто-то другой ли — неважно, кто теперь будет летать в Америку, но не Питер точно. Кристи права: у него семья. Пусть летают другие. Да и Патрику пора взрослеть и начинать решать свои проблемы, а не бегать от них.

Зайдя в дом, Питер быстро прошел в спальню. В его отсутствие жена спала при открытых шторах, и начинающий заниматься рассвет уже достаточно осветил комнату. Во сне она заворочалась, и одеяло сползло, открыв ему вид, от которого он задохнулся. Да, она выполнила его просьбу: из одежды на ней был только подаренный им на Рождество браслет.