Мышкинские сказки

-И мы с тобой, Оринушка! Возьми нас...

А Оринка, сердешная, отвечает:

- Нет, сестрёнки милые, одна пойду, погуляю на воле напоследок.

Сказала и скорёхонько ушла в лес-то. Шла, шла по знакомой тропинке и пришла к лесному озеру. Вода в том озере, что зеркало, чистая да студёная. Оринка корзинку в сторону кинула, платочек с себя сорвала и, что есть мочи, бегом к озеру. Решила в воду кинуться. Слёзы из глаз хрустальными каплями сыплются, губы шепчут слова прощальные. Только к озеру подбежала, глядь, а на берегу старичок сидит.

- Куда это ты, Оринушка, бежишь? - спрашивает. - Али хочешь в воду кинуться? Погоди немного, присядь-ко со мной.

Оринка как-то сразу присмирела, поостыла, присела рядом со старичком. А он ей и говорит:

- Не печалься, не горюй, может, всё и уладится. Поживи денек-другой у меня, а там и решай.

- Хорошо, дедушка, - отвечает Оринка, - поживу у тебя.

Посидели они на берегу, пока не завечерело. Поднялся старичок-лесовичок и побрел к своей избушке, а Оринка за ним. Смотрит, а избёнка-то у старичка совсем худая. Заходят в избу, а старичок и спрашивает:

- Где, Оринушка, приляжешь, на печи али на лавке?

- Не заботься, дедушка, мне пуховых перин не надо,- отвечает Оринка.

- Молодец, - улыбается старик в бороду.

- Дедушка, а Вы что же, и ужинать не будете? - удивляется Оринка.

- А чем же, милая? У меня нет ничего, - говорит старичок.

- Как же нет? А грибы-ягоды у самой избушки? Я, дедушка, мигом!

Схватила Оринка со стола кувшинчик и выбежала из избы. Не успел старик, кряхтя, присесть на лавку, а Оринка тут как тут. Кувшинчик полон малины, а в переднике грибы белые, крепкие да ровные.

- А где ведёрко-то у тебя, дедушка? - спрашивает Оринка.

- Ведро-то? За печкой. Неужто н за водой пойдешь, темно же?

- Я быстро сбегаю, - уже в дверях отвечает Оринка. И не успел старик глазом моргнуть, а она с водой возвращается. Плеснула воды в самовар, печку наладила, дрова-то всегда в доме за печкой сушатся. Заиграл огонь в печи весело. Оринка угольки да щепки в самоварную трубу покидала, и еловых шишек добавили для аромата. Потом и за грибы принялась: начистила, нарезала и на сковородку уложила. Постным маслом полила, посолила и в печь. Печь пуще играет, только треск по дому раздаётся. А Оринка уж полы намывает. Половицы сосновые задышали, смолистый весёлый дух по избёнке стелется. Паучки все по углам разбежались - как бы Оринка их веником из дому не выгнала. Старик на Оринку налюбоваться не может. Сидит, кряхтит да в бороду хмыкает. Тут и грибы поспели. Оринка чай с малиной заварила, стол накрыла, деду в пояс кланяется:

- Кушайте, дедушка, теперь я на Вас порадуюсь.

- Спасибо тебе за твоё угощение, и от моего не откажись.

Сказал так старичок да как махнёт рукавом! Тут на столе и масло, и молоко, и хлеб появились. "Чудеса!"-удивляется Оринка. Что было, тем и поужинали и на покой отправились.

Утром Оринка проснулась, да как вспомнит всё, и опять в слёзы.

- Что же ты опять плачешь? - спрашивает старичок-лесовичок.

- Ох, дедушка, как мне мати жалко, как мне тятю жалко, и сестрёнок жалко, и Ондрейку жалко. Потеряли они меня, чай поди ищут. А вернуться к ним нету моченьки, - убивается Оринка.

- Не горюй, девица. Не лей слёзы-то. На-ко, возьми свою корзинку, которую вчера в лесу обронила.

А корзинка-то полным-полна грибов. Не берёт её Оринка, отворачивается.

- Бери, бери. Да отнеси домой её. Да пуще покорми отца с матерью этими грибами.

Делать нечего. Взяла Оринка лукошко, поклонилась старику в пояс, простилась ласково, да и пошла к дому. Идёт грустная, печальная. А дома-то целый переполох. Всем селом искали, кликали Оринку всю ночь. Ондрейка за одну ночь похудел весь, с лица спал, и у матери с отцом седых волос прибавилось. Глядят все на дорогу, а по ней Оринка идёт! Все в слёзы, да так уж рады, так уж рады, что и побранить забыли.

Как пришли домой, Оринка грибов нажарила и пригласила мать с отцом да сестрёнок младших грибов отведать. Все едят и надивиться не могут. Грибы как грибы, а вкус какой-то особенный, не оторвешься. Грибы-то волшебные, заговорённые были. А Оринка сидит у окна и по-прежнему слёзы льёт. В грусти-печали и спать легли.

Поутру просыпаются, а матушка и говорит:

- Отец, Оринка, какой странный сон я сегодня видела. Будто купец-то наш, жених который, шёл-шёл по снежной-долине, да вдруг и исчез совсем. Словно сгинул. Не случилось ли что с ним?

Досказать не успела, глядь в окно, а по селу гонец скачет и прямо к их дому направляется. Слез с коня и в дом:

- Ну, Татьяна Ильинична. Ну, Василий Федорович (это так Оринкиных родителей кликали). Хорошо, что не успели свою Оринку за купца того отдать. И не купец это вовсе, а тать с большой дороги. Был вчера я в соседнем селе, видел его. Как понаехали туда солдаты, схватили жениха-то вашего, скрутили и аж в самый Петербург увезли. Туда ему и дорога!

- Да ну?! - вымолвили все. Глазами хлопают, а сами рады, что дело так обернулось.

-Боже святый. Боже святый, - запричитала мать.- Спасибо, Господи, что беду от нас отвёл!

Тут отец и говорит гонцу: