Мышление. Системное исследование

13. Понятие «эмерджентности» странным образом считается научным, хотя, на самом деле, речь идет именно о непонимании. Оно буквально означает, что мы не знаем (не можем себе представить), как из одного возникает другое, каким образом система из этих элементов производит такой эффект.

Однако, вместо того, чтобы говорить — «мы не знаем», «наш психический аппарат не может себе этого представить», мы говорим — это эффект «эмерджентности». Но номинация феномена не означает его схваченности.

Когда мы говорим «мышление» или «сознание» — кто может ответить, о чем, на самом деле, идет речь?

Мы привыкли опираться на некую «интуитивную понятность», что нелепо. До тех пор, пока мы не встретили конкретное сопротивление реальности своему утверждению, любое наше «размышление» равносильно абстрактной абракадабре.

14. По существу, понятие «эмерджентности» является такой же уловкой, как, например, и упомянутый нами уже «принцип дополнительности» Нильса Бора: мы не можем себе что-то представить (как, например, корпускула может волниться?), но факты говорят нам о том, что нечто такое (не вполне, впрочем, понятно, что именно) действительно происходит, и мы «решаем» вопрос введением «принципа» — мол, такое может быть, несмотря на то, что мы даже представить себе это неспособны.

Понятие «эмерджентности» приходит к нам на помощь, когда мы откровенно не понимаем, как из «А» (множества неких элементов) появляется «Б» (некий эффект). Чтобы обойти это затруднение, волюнтаристским образом вводится некое правило — мол, считайте, что корпускулярность может быть волновой, волны корпускулярными, это, условно говоря, «эмерджентность».

Дальше по списку: думайте, например, о времени как о еще одном, математическом измерении пространства, а о всяких умных (и глупых) мыслях — что это преобразованные электрохимические разряды нервных клеток.

Весьма странный, надо признать, способ справляться с неопределенностью…

15. То, что мы не можем вообразить, но нуждается хотя бы в подобии некого понимания, объясняется словом «эмерджентность».

Впрочем, сгодилось бы любое слово — «авада кидабра», например. И это не ирония, поскольку если слово ничего нам не сообщает (как в случае с «эмерджентностью»), то какая разница, как оно звучит?

С другой стороны, сама потребность в подобном слове кое-что действительно значит.

«Дух в машине»

16. Подумаем об этом: если представить себе, что все непонятное человеческому рассудку требует понятия «эмерджентности», то перед нами открываются большие, так сказать, гносеологические перспективы.

Можно, например, попробовать применить это слово там, где нам все кажется понятным, и увидеть, насколько серьезно мы можем обманываться.

Предположим, что «цена» является эмерджентным свойством системы, состоящей из денег, товаров, их производителей и потребителей.

И тут же прежней ясности наступает конец: действительно, совершенно невозможно представить, каким именно образом эта система отношений порождает «цену».

Силы, которые мы традиционно называем «спросом» и «предложением», обнаруживают, вдруг, свою предельную абстрактность.

Мы слишком привычны и к тому, что обладаем сознанием, и к тому, что у товаров есть цена (иначе они бы и не были товаром, кстати говоря). Удивляться мы можем ценнику в магазине, но дальше этого дело, как правило, не идет.

А удивляться тут есть чему: перед нами реальность «цены», которую, несмотря на ее кажущуюся очевидность и понятность, мы не можем помыслить.

Если вдуматься, то цена товара столь же «чудесна», как и фокусы квантовой механики или генетики. Если, конечно, понимать под «чудесностью» отсутствие логического перехода от одного пункта (системы, понимаемой так) к другому (эффектам, которые эта система производит).

Если что-то просто не кажется нам чудесным или странным, еще не значит, что оно таковым не является.

17. «Цена товара» возникает как бы вне нас, но при этом с нашим участием: мы, суть, фактор ее производства, но невольно — просто самим фактом своего существования.

Мы думаем о себе, как о «субъектах экономических отношений», но выступаем как объекты какой-то чужой и другой игры (она реальна и происходит на самом деле), у которой нет осязаемого и понятного нам центра. При этом, мы действуем, казалось бы, вполне осознанно и целенаправленно, однако влияем на результат лишь косвенно.

Иными словами, мы имеем дело с некими закономерностями (точнее — с тем, как нечто происходит в реальности), но не в силах их понять. Не красиво объяснить самим себе, не складно описать, а именно понять.

Мы прячемся за абстракциями наподобие «невидимая рука рынка» или «особенности делового оборота», но правда в том, что это химеры, которые скрывают нечто действительно реальное, но совершенно нам недоступное.

18. Загадочный термин «эмерджентность» избавляет нас, как кажется (и только — кажется), от пресловутого дуализма — специфического адаптивного свойства мозга.