Мысль, вооруженная рифмами

45. Вербная неделя

В желтый сумрак мертвого апреля,

Попрощавшись с звездною пустыней,
Уплывала Вербная неделя
На последней, на погиблой снежной льдине;

Уплывала в дымах благовонных,

В замираньи звонов похоронных,
От икон с глубокими глазами
И от Лазарей, забытых в черной яме.

Стал высоко белый месяц на ущербе,

И за всех, чья жизнь невозвратима,
Плыли жаркие слезы по вербе
На румяные щеки херувима.

1907

46. Лишь тому, чей покой таим

Лишь тому, чей покой таим,

               Сладко дышится…
Полотно над окном моим
               Не колышется.

Ты придешь, коль верна мечтам,

               Только та ли ты?
Знаю: сад там, сирени там
               Солнцем залиты.

Хорошо в голубом огне,

               В свежем шелесте;
Только яркой так чужды мне
               Чары прелести…

Пчелы в улей там носят мед,

               Пьяны гроздами…
Сердце ж только во сне живет
               Между звездами…

<1909>

47. Тринадцать строк

Я хотел бы любить облака

На заре… Но мне горек их дым:
Так неволя тогда мне тяжка,
Так я помню, что был молодым.

Я любить бы их вечер хотел,

Когда, рдея, там гаснут лучи,
Но от жертвы их розовых тел
Только пепел мне снится в ночи.

Я люблю только ночь и цветы

В хрустале, где дробятся огни,
Потому что утехой мечты
В хрустале умирают они…
Потому что — цветы это ты.

48

Если больше не плачешь, то слезы сотри:

Зажигаясь, бегут по столбам фонари,
          Стали дымы в огнях веселее
          И следы золотыми в аллее…
Только веток еще безнадежнее сеть,
Только небу, чернея, над ними висеть.

Если можешь не плакать, то слезы сотри:

Забелелись далеко во мгле фонари.
          На лице твоем, ласково-зыбкий,
          Белый луч притворился улыбкой…
Лишь теней всё темнее за ним череда,
Только сердцу от дум не уйти никуда.

А. А. Блок (1880–1921)

49

Его встречали повсюду

На улицах в сонные дни.
Он шел и нес свое чудо,
Спотыкаясь в морозной тени.

Входил в свою тихую келью,

Зажигал последний свет,
Ставил лампаду веселью
И пышный лилий букет.

Ему дивились со смехом,

Говорили, что он чудак.
Он думал о шубке с мехом
И опять скрывался во мрак.

Однажды его проводили,

Он весел и счастлив был,
А утром в гроб уложили,
И священник тихо служил.

1902

50

По городу бегал черный человек.

Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу.

Медленный, белый подходил рассвет,

Вместе с человеком взбирался на лестницу.

Там, где были тихие, мягкие тени —

Желтые полоски вечерних фонарей, —

Утренние сумерки легли на ступени,

Забрались в занавески, в щели дверей.

Ах, какой бледный город на заре!

Черный человечек плачет на дворе.

1903