Мысль, вооруженная рифмами

57. На поле Куликовом

₁

Река раскинулась. Течет, грустит лениво

               И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
               В степи грустят стога.

О, Русь моя! Жена моя! До боли

               Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
               Пронзил нам грудь.

Наш путь — степной, наш путь — в тоске

                                                  безбрежной,
               В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
               Я не боюсь.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами

               Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
               И ханской сабли сталь…

И вечный бой! Покой нам только снится

               Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
               И мнет ковыль…

И нет конца! Мелькают версты, кручи…

               Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
               Закат в крови!

Закат в крови! Из сердца кровь струится!

               Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
               Несется вскачь!

1908

58

Я сегодня не помню, что было вчера,

По утрам забываю свои вечера,
В белый день забываю огни,
По ночам забываю дни.

Но все ночи и дни наплывают на нас

Перед смертью, в торжественный час.

И тогда — в духоте, в тесноте

     Слишком больно мечтать
         О былой красоте
           И не мочь:
        Хочешь встать —
             И ночь.

1909

59

Поздней осенью из гавани

От заметенной снегом земли
В предназначенное плаванье
Идут тяжелые корабли.

В черном небе означается

Над водой подъемный кран,
И один фонарь качается
На оснеженном берегу.

И матрос, на борт не принятый,

Идет, шатаясь, сквозь буран.
Всё потеряно, всё выпито!
Довольно — больше не могу…

А берег опустелой гавани

Уж первый легкий снег занес…
В самом чистом, в самом нежном саване
Сладко ли спать тебе, матрос?

1909

60

Черный ворон в сумраке снежном,

Черный бархат на смуглых плечах.
Томный голос пением нежным
Мне поет о южных ночах.

В легком сердце — страсть и беспечность,

Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность,
Задыхаясь, летит рысак.

Снежный ветер, твое дыханье,

Опьяненные губы мои…
Валентина, звезда, мечтанье!
Как поют твои соловьи…

Страшный мир! Он для сердца тесен?

В нем — твоих поцелуев бред,
Темный мо́рок цыганских песен,
Торопливый полет комет!

1910

61

Дух пряный марта был в лунном круге.

Под талым снегом хрустел песок.
Мой город истаял в мокрой вьюге,
Рыдал, влюбленный, у чьих-то ног.

Ты прижималась всё суеверней,

И мне казалось — сквозь храп коня —
Венгерский танец в небесной черни
Звенит и плачет, дразня меня.

А шалый ветер, носясь над далью, —

Хотел он выжечь душу мне,
В лицо швыряя твоей вуалью
И запевая о старине…

И вдруг — ты, дальняя, чужая,

Сказала с молнией в глазах:
То душа, на последний путь вступая,
Безумно плачет о прошлых снах,

1910